Тёмный мир
Шрифт:
И я разбудил его! Я мысленно прошел по сверкающему коридору и стоял перед самым Окном, за которым он жил. Ничего удивительного, что он после этого совсем проснулся.
Возбуждение переполняло меня.
— Теперь они должны что-то предпринять, — радостно сказал я Фрейдис. — Ты добилась даже большего, чем хотела, когда дала моим воспоминаниям вернуться ко мне. Ллур проснулся и сейчас голоднее, чем когда-либо. Уже долгое время не было Шабаша, и Ллур требует своей жертвы. Скажи мне, ведьма, твои шпионы наблюдают сейчас за Замком?
Она кивнула.
— Хорошо.
Мой голос звучал торжественно, как заклинание.
— Маска и Жезл для Ганелона — и Гаст Райми один в Замке. Он ответит мне, если сможет! Нори борются на нашей стороне, Фрейдис!
Она посмотрела на меня долгим взглядом, не произнеся ни слова.
Потом хмурая улыбка осветила ее лицо и, наклонившись, она протянула руку ладонью вниз к пламени. Я увидел, как огонь лижет ее пальцы. Она медленно сжала его, даже не поморщившись.
Огонь мигнул и погас. Хрустальное блюдо стояло на пьедестале пустым, а вокруг нас потемнело. В этих сумерках она казалась мраморной статуей, возвышающейся надо мною.
Я услышал ее глубокий голос.
— Нори с нами, Ганелон, — повторила она. — Смотри, чтобы ты тоже боролся на нашей стороне, как велит тебе твоя клятва. Или тебе придется отвечать богам и мне. И клянусь богами...
Она хрипло рассмеялась.
— Клянусь богами, если ты предашь меня, мне не понадобится другой силы, чтобы раздавить тебя, кроме вот этой!
Я увидел в темноте, как она подняла свои большие руки.
Мы поглядели друг другу в глаза. Она — могучая волшебница, и я не был уверен, смогу ли я победить ее в простой драке, если возникнет такая необходимость. И в волшебстве, и в простой физической силе я узнал равную себе, и наклонил голову.
— Да будет так, колдунья, — сказал я, и мы пожали друг другу руки, там, в темноте. И я почти надеялся, что мне не придется предавать ее.
Рука об руку пошли мы по коридору к выходу из пещеры.
Полукруг лесных жителей все еще ожидал нас. Когда мы вышли из пещеры, все головы повернулись в нашу сторону. Я остановился, уловив движение многих рук, потянувшихся к оружию на поясе или к лукам. Лесных жителей явно охватила паника.
Я стоял прямо, наслаждаясь этим моментом ужаса среди них, зная, что я — Ганелон. Я — их судьба, которая рано или поздно отплатит им за все тогда, когда придет время. Когда придет мое время!
У моего плеча раздался глубокий голос Фрейдис:
— Я говорила с этим человеком, — сказала она. — Это Эдвард Бонд.
И недоверие исчезло с их лиц, слова Фрейдис убедили их.
10. ШПАГИ ПРОТИВ СОВЕТА
Израгиль-корень пробудился от своей зимней спячки, и нечеловеческие стражники дерева судьбы поднялись, чтобы служить мне.
Урдур, которая правит прошлым!
Она рассказала мне о членах Совета, об их силе и их слабостях: о Матолче, оборотне, чьи припадки гнева были самым большим его недостатком, слабым местом, в которое я мог ударить, когда ярость лишала его звериной хитрости; о ведьме в алом, и об Эдейри, и о старом Гасте Райми. Врагах, которых я могу уничтожить с помощью определенных талисманов, о которых я сейчас знал.
Вердайли, которая правит настоящим!
Эдвард Бонд сделал все самое лучшее, на что он был способен.
Повстанцы показали мне оружие, хранящееся в пещерах, грубые ружья и гранаты, газовые бомбы и даже несколько самодельных воспламеняющихся патронов. Они пригодятся против рабов Совета. Насколько бесполезны они будут против самих членов Совета, знал только я один. Возможно, еще Фрейдис.
Да, Арле и Ллорин, и их последователи были готовы воспользоваться этим земным оружием, очень странным для них, в отчаянной попытке штурмовать Замок. И я мог дать им этот шанс, как только шпионы принесут весть о приготовлениях к Шабашу. Это будет скоро, потому что Ллур проснулся; сейчас он — жаждущий, голодный — за Золотым Окном, которое было его дверью в миры человеческие.
Скульд, которая правит будущим!
Скульд я молился больше всех. Я хотел, чтобы Совет отправился в Кэр Сайкир прежде, чем наступит новая заря. К тому времени я хотел, чтобы повстанцы были готовы.
Эдвард Бонд хорошо вымуштровал их. У них появилась даже военная дисциплина — в определенной степени. Каждый прекрасно знал свое оружие, и каждый в совершенстве знал лес. Мы составили план, — Арле, Ллорин и я — и хоть я не сказал им всего, что намеревался сделать — группа за группой повстанцы исчезли в лесу, направляясь к Замку.
Они не будут нападать. Они не покажутся на глаза, пока не будет дан сигнал. Они будут просто ждать, скрываясь среди кустарника и деревьев вокруг Замка. Но они будут готовы. Когда придет время, они подскачут к Большим воротам в стене. Гранаты помогут им справиться с делом.
Не казалось удивительным и то, что мы будем сражаться с магией гранатами и ружьями. Потому что я начал понимать все больше и больше, с возвращением памяти, что Темный Мир управляем не только по законам волшебства.
Для земного мозга такие существа, как Матолч и Медея, показались бы сверхъестественными, но у меня было две памяти, потому что, как Ганелон, я мог пользоваться и воспоминаниями Эдварда Бонда, как рабочий пользуется инструментом.
Я ничего не забыл из того, что когда-то знал о Земле. И применяя ее логику к Темному Миру, я начал понимать то, что раньше принимал за аксиому.
Ключ был в мутациях. В человеческом мозгу есть такие глубины, которые никогда не были открыты, такие силы, которые потеряны; атрофированные чувства — старинный третий глаз — а человеческий организм — самый сложный механизм из плоти, который когда-либо существовал.