Темный охотник 8
Шрифт:
«Как жы долга я искал тибя, мая рыжулька!»
«Сколько ты её искал!? — у меня аж полыхнуло. — Неделю!?»
«Ни неделю, хайзяя! Всю жизнь!»
Слова красивые, но увы…
Я сделал «хвать» телекинезом и стремительно притянул к себе белкуса буквально за секунду до контакта. Так что бедный актёр, к заднице которого был прикреплён механизм вращения хвостов, никогда не узнает о том, что у него сегодня внепланово случился второй день рождения.
Даже не знаю, что хуже. Сама любовь Чипа или его гнев после того, как подмена
«Хайзяя, ну пусти! Ну зачем!? Зачем ты аживил миня и заприщаешь любить!? За што ты так жысток со мной!? О горя-горя-горя мне! — затрепыхался у меня в руках белкус. — Ну пачиму!? Пачиму у тебя две самачки, а у миня не одной!? О, как я адинок!»
Так…
Про двух самочек я пропустил мимо ушей. Не хватало ещё с белкой спорить.
«Чип, это костюм, — спокойно сказал я. — Присмотрись внимательно, из теней это видно. Там люди внутри. Двое. И это даже не женщины».
Белкус перестал истерить. Вытаращил на меня глаза, а потом до крови закусил лапу.
«Хайзяя, прасти, — чуть не заплакал он. — Любовь застлала мои глазы. Прищём оба-два сразу».
«На первый раз прощаю, — кивнул я. — А вообще, надо и впрямь делать что-то с твоим либидо… либо заканчивать твою прокачку, потому что дальше будет только хуже».
«Нинада заканчивать качалово!» — и снова Чип начал извиваться, как уж.
«Ладно… Я что-нибудь придумаю», — пообещал я.
Хотя чего тут придумывать — белкусу нужна энергетическая печать.
«Правда!?»
«Кривда, — сказал я и отпустил Чипа. — Иди давай уже, работай».
?
Пока мы оставались в городе, я временно увеличил армию расклейщиков, призвав в помощь гоблинам пауков и прочую достаточно разумную живность из Океана Душ. И пока мы отрывались на фестивале, лакомились свежайшими суши в ресторанчике и дегустировали саке, мои промоутеры обклеили-таки весь город.
К рассвету мы закончили с листовками и двинулись к проливу Лаперуза. Нужно было успеть проскочить на Сахалин до того, как японцы догадаются, чьи рук вся эта подрывная деятельность.
На Сахалине нас встретил противный моросящий дождь со снегом. Дороги превратились в снежную кашу, в низинах клубился туман. Но настроение у всех было приподнятое — операция прошла успешно.
— Время запускать часовой механизм, — улыбнулся я, доставая телефон.
Первым набрал Петропавловск.
— Начинайте сегодня ночью. Листовки и взрывчатка — всё как договаривались.
Потом Магадан:
— Через одну ночь — ваша.
И, наконец, Якутск:
— Иван, две ночи ждите ещё, на третью выступайте.
Убрав телефон, я повернулся к своим:
— Ну что, друзья, нас ждут Сахалин, Приморье и оттуда уже, наконец, домой! А пока следующий наш пункт — Амурск.
Глава 18
Облом
Генерал Ямамото Кендзи стоял у огромного экрана в своём командном центре, заложив руки за спину. Последние семь дней выдались
А теперь ещё и это. На экране сменялись кадры с камер наблюдения, запечатлевшие, как стены домов, заборы и столбы в различных городах северо-востока Хоккайдо оказались буквально заклеены листовками на японском языке. Листовки призывали задуматься о действиях императора Мусасимару и содержали довольно убедительную критику его политики.
— Ито-кун, — обратился он к молодому аналитику, сидящему за компьютером. — Покажите последнюю уточнённую карту распространения.
— Хай, тайшо! — Ито склонил голову и вывел на экран карту острова, усыпанную красными точками.
Каждая точка — донесение неравнодушных граждан или доклад сотрудников полиции. Координаты места обнаружения, количество листовок, время, когда обнаружили.
Ямамото в очередной раз всмотрелся в хаотичный узор распространения листовок. Но сколько не старался, не видел в ней никакой системы. Впрочем, как и его аналитики. Единственное, что было понятно — листовки начали появляться на северо-востоке, и чуть позже появились в Саппоро. Но при этом никто, ни один человек не видел, как эти листовки расклеивают.
Знакомый почерк. По всему Дальнему Востоку эти листовки появлялись, будто из воздуха, и никто ничего не видел.
Но если в лояльности русских ещё были сомнения, да и камеры наблюдения на всей новой территории можно пересчитать по пальцам одной руки, то как такое стало возможным здесь, в самой Японии — от понимания генерала решительно ускользало.
И зацепиться было не за что.
А между тем Император свирепел час от часу, и требовал, требовал и требовал.
В конце концов, Ямамото был вынужден признать своё бессилие и обратиться за помощью. Через своих знакомых в Токийской полиции он попросил прислать к нему лучшего детектива, специализирующегося на гайдзинах.
За его спиной открылась дверь.
— Генерал Ямамото? — раздался голос с лёгким европейским акцентом. — Я Патрик Кинсли, частный детектив.
Генерал обернулся. Перед ним стоял высокий европеец в дорогом костюме. В руках он небрежно вертел золотую зажигалку — жест, который Ямамото счёл излишне театральным.
— Рад встрече, Кинсли-сан, — кивнул генерал. — К сожалению, время поджимает, поэтому опустим формальности.
— Покажите мне всё, что у вас есть, — детектив подошёл к экрану, спрятав зажигалку в карман.
— Ито-кун, — скомандовал Ямамото.
Аналитик начал демонстрировать результаты недельной работы. Кинсли внимательно слушал, время от времени останавливая презентацию уточняющими вопросами. Когда Ито закончил, детектив молча достал зажигалку и снова принялся вертеть её в пальцах.