Темный поцелуй
Шрифт:
Черт, и она тоже!
«Ох, нет, нет, нет», – подумала Анья, и невидимые тюремные решетки спали с нее, точно листва с дерева на пороге зимы. Ничто и никто не сделает ее пленницей. Больше нет. Ее отец об этом позаботился.
Анья шагнула к Люсьену, чтобы попытаться освободить его – сама не зная почему, после всего, что он ей наговорил, – но ветер прекратился так же внезапно, как и появился. Во рту у нее пересохло, а сердце в груди зашлось в бешеном ритме танго. Ветер знаменует прибытие Кроноса, завладевшего небесным престолом всего несколько месяцев назад и установившего новые
Он нашел ее.
Вот радость-то. Как только перед ней возникла ярко-синяя вспышка, вибрирующая силой и разгоняющая тьму, Анья спешно телепортировалась. Она покинула Люсьена с чувством сожаления, испытывать которое вовсе не следовало, и унося с собой воспоминания об их поцелуе.
Глава 2
Черный туман окутал Люсьена, в голове пульсировала одна-единственная мысль: «Анья».
Он разговаривал с ней, пытаясь забыть, как идеально она ему подходит, как остро его желание и как в течение тех нескольких мгновений, пока она находилась в его объятиях, он предал бы всех и вся за еще пару минут с нею.
Никогда поцелуй не оказывал на него такого воздействия. Его демон фактически мурлыкал у него в голове. Мурлыкал, как прирученный домашний кот. Прежде такого не случалось, и Люсьен не мог уразуметь, что изменилось сейчас.
Должно быть, с ним что-то не так.
В противном случае с чего бы собственные слова о том, что Анья ничего для него не значит, едва не убили его? Он должен был это сказать ради ее блага и своего собственного. Желание такой силы опасно. Признаться честно, оно смертельно для его хваленого самоконтроля.
Самоконтроль. Люсьен фыркнул бы, если б мог шевельнуться. Совершенно ясно, что с этой женщиной он теряет всякий контроль над собой.
Зачем она притворилась, что хочет его? Зачем целовала так, будто умрет без его языка? Женщины просто не могут жаждать его подобным образом. Больше нет. Ему это известно лучше всех. Все же Анья фактически умоляла его о близости.
И теперь он не может выбросить из головы ее образ. Она высокая – идеальный рост – с эльфийским личиком и совершенной, слегка загорелой кожей, гладкой и мерцающей, эротичной. Он вообразил, как исследует языком каждый дюйм ее тела.
Ее грудь едва не вываливалась из лазурного корсета, а черная мини-юбка и сапоги на высоком каблуке выставляли ее восхитительные ноги в самом выгодном свете.
Волосы, такие светлые, что напоминают снежную бурю, волнами струились по ее спине. Широко посаженные глаза были того же лазурного оттенка, что и ее топ. Слегка курносый носик. Полные и красные, созданные специально для поцелуев губы. Ровные белые зубы. Она излучает порочность и наслаждение, являясь воплощением самых смелых мужских фантазий.
Вообще-то Люсьен не может выбросить ее из головы с тех пор, как несколько недель назад она ворвалась в их жизнь и спасла Эшлин. Тогда она не раскрыла своей восхитительной красоты, но ее клубничный аромат навсегда отпечатался в его памяти.
Теперь же, отведав ее на вкус, Люсьен чувствовал, как сердце колотится в груди, а раскаленное шипящее дыхание сжигает горло. Подобное ощущение он испытывал, видя своего друга Мэддокса с Эшлин, воркующих, как голубки, и льнущих друг к другу, словно опасаясь даже минутной разлуки.
Неожиданно туман рассеялся, освободив его разум и тело, и он увидел, что по-прежнему находится на улице. Анья пропала, а его приятели стоят вокруг, застывшие точно статуи. Прищурившись, он завел руку назад и коснулся одного из прикрепленных у него за спиной кинжалов. Что происходит?
– Рейес?
Нет ответа. Тот даже глазом не моргнул.
– Гидеон? Парис?
Ничего.
Что-то шевельнулось в тени. Люсьен медленно вытащил оружие, выжидая… готовясь сделать то, что необходимо… Тут в голове его мелькнула мысль. Анья могла бы забрать его кинжалы и воспользоваться ими против него, а он бы и не заметил. И не встревожился бы, потому что был поглощен ею. Но она их не взяла. Это означало, что она действительно не желала ему зла.
«Зачем она подошла ко мне?» – снова с удивлением подумал он.
– Здравствуй, Смерть, – раздался замогильный мужской голос. Никто не появился, но оружие было вырвано из рук Люсьена и отброшено наземь. – Тебе известно, кто я?
Люсьена пронзил всепоглощающий страх, хотя внешне он ничем не выдал своего состояния. Он не слышал голоса прежде, но знал, кому он принадлежит. Знал на подсознательном уровне.
– Властелин, – произнес он. Некоторое время назад Люсьена порадовало бы, что бог осведомлен о нем. Теперь уже нет.
Месяц назад титаны призвали к себе Аэрона, одержимого демоном Ярости, и приказали убить четырех смертных женщин. Без объяснения причин. Аэрон отказался и с тех пор сделался невольным гостем подземной темницы Владык, став угрозой для себя самого и для мира. Каждую минуту каждого дня его снедала жажда крови.
Люсьену было ненавистно видеть, как его друг деградировал до такого животного состояния. Хуже того, его мучило осознание собственной беспомощности, ведь, несмотря на всю свою силу, он ничего не может поделать. И все по вине существа, матери-ализовывающегося сейчас перед ним.
– Чем я заслужил такую… честь? – поинтересовался Люсьен.
Текучий как вода, Кронос вступил в лучи янтарного света луны. Густая копна его волос была серебристого оттенка, и борода тоже. Его высокое, стройное тело окутывал длинный льняной гиматион [4] , выделанный так искусно, что казался шелковым. Глаза его походили на темные непроницаемые озера.
В левой руке Кронос держал Косу Смерти – оружие, которым Люсьен был бы не прочь завладеть и обратить против самого жестокого бога, поскольку оно могло мигом снести голову бессмертному. Коса должна была принадлежать ему, Люсьену, как воплощению Смерти, но она пропала, когда Кроноса заключили в тюрьму. Люсьен гадал, как Кроносу удалось ее разыскать и мог ли он с той же легкостью найти ларец Пандоры.
4
Гиматион – верхняя одежда в виде прямоугольного куска ткани в Древней Греции.