Темный покровитель

Джеймс М. Р.

Если я действительно хочу быть мелочной, я никогда не должна носить их снова. Я должна убрать их в угол шкатулки и никогда не смотреть на них, забыть об их существовании, как будто они ничего для меня не значат.

А вот и нет, говорю я себе, продевая их в уши и застегивая браслет. Они просто красивые, а я люблю красивые вещи. Ничего более глубокого в этом нет.

С этой мыслью в голове я доедаю свой завтрак и спускаюсь вниз, чтобы найти водителя Сальваторе.

***

К тому времени, как мы отправляемся в путь, я уже основательно раздражена. Усиленная охрана, похоже, означает два внедорожника частных телохранителей, следующих за машиной, в которой я еду, и один на пассажирском сиденье рядом с моим водителем. Неудивительно, что номер Сальваторе есть в моем телефоне, и я отправляю сообщение, как только сажусь в машину, раздражение захлестывает меня.

Мне не нужна личная армия, чтобы ходить по магазинам.

Это просто смешно. Даже мои друзья, привыкшие к такой жизни, сочтут это нелепым. Даже безумием. За ними всегда следуют один-два телохранителя, когда они куда-то едут, но Сальваторе практически отправил со мной целую роту наемников, словно я какая-то принцесса, которой грозит покушение.

Конечно, это не так уж далеко от того, во что он верит.

Мой телефон жужжит, и я смотрю на него, почти удивляясь, что он вообще удосужился ответить.

Если ты хочешь выходить из дома, Джиа, то именно с таким сопровождением. Или я могу попросить личного покупателя доставить тебе вещи, чтобы ты их посмотрела?

Я сопротивляюсь желанию швырнуть телефон в машине. Он отдает мне мнимую власть, а затем следует нелепый флекс, напоминая мне, каким богатством и властью он обладает, и что он может обеспечить все, что мне нужно, не пошевелив и пальцем — даже если я этого не хочу.

Все в порядке. Сердито отвечаю я. Думаю, теперь это просто вот такая моя жизнь.

Ответа нет — да я его и не ждала. Я резко вздыхаю и поворачиваю шею, чтобы увидеть преследующие нас внедорожники. Это не просто раздражает, это смущает. Доказательство одержимости Сальваторе и его безумной уверенности в том, что моей жизни угрожает смертельная опасность.

А что, если так и есть? Я помню звуки выстрелов в коридоре отеля, в своей комнате, когда я скрючилась в ванной, напуганная так, как никогда в жизни. Я верила, что это Петр пришел за мной. Но что, если это был не он? В голове снова мелькнула мысль, что Сальваторе прав. Что у него есть причина для такой чрезмерной опеки. Но я не могу позволить себе поверить в это.

Я не уверена, что смогу смириться с такой правдой.

Анжелика, Розария и Кристина были в кафе, когда я вошла. Телохранитель, который был со мной в машине, держится рядом со мной, заняв место за ближайшим к ним столиком. Неподалеку я вижу еще четверых мужчин с похожим телосложением и поведением — предположительно, охрану моих друзей. Две команды, которые следили за мной, несомненно, находятся снаружи здания и следят за тем, чтобы за нами никто не наблюдал, или ждут, когда мы выйдем на улицу.

— Джиа! — Розария встает первой и направляется прямо ко мне, чтобы обнять меня. — Мы скучали по тебе.

— Прошло всего несколько дней. — Я слабо смеюсь.

— Обычно мы так долго не получаем от тебя известий. — Анжелика пожевала губу. — Мы волновались. Мой муж…

— Дайте мне минутку, и я все объясню. Я пойду за кофе.

Через несколько минут я возвращаюсь с малиновым мокко, любезно предоставленным тяжелой черной кредитной картой, которую Сальваторе оставил рядом с моим телефоном сегодня утром. Не сомневаюсь, что у нее нет лимита, и сегодня я планирую использовать ее по полной программе.

— Что случилось? — Анжелика смотрит на меня, ее красивая бровь наморщилась, когда она постукивает пальцами по стенке своей кружки с чаем. — Все это было… — Она снова прикусила губу и посмотрела на двух других девушек. — Я слышала, как мой муж разговаривал по телефону той ночью. Я не знаю, с кем он разговаривал. Полагаю, с одним из других донов. Они обеспокоены душевным состоянием Сальваторе после этого.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашиваю я, немного защищаясь. Не знаю почему, но мысль о том, что другие доны говорят о Сальваторе за его спиной, меня расстраивает. Это не так — я в ярости на Сальваторе. Он испортил мою свадьбу и украл меня. Насколько я могу судить, он поддался эгоистичным желаниям и предал моего отца. Но совсем другое дело, если об этом говорят другие доны. Если они решат, что он непригоден…

— Ну… — Анжелика снова пожевала губу, и я не могу отделаться от мысли, что, если она не остановится, из нее пойдет кровь и испортит помаду. — Мой муж не стал мне все рассказывать. Он сказал, что мне не стоит об этом беспокоиться. Но он сказал, что Сальваторе помог заключить сделку с русскими.

— Конечно, помог. Он был правой рукой моего отца.

— Верно. — Анжелика нахмурилась. — Так зачем ему разрушать сделку, которую он помог заключить? Для них это непонятно.

— Он говорит, что считает, что мой отец ошибся, заключив сделку. Что Братва причинила бы мне вред и что я была бы в опасности с Петром. — Я вздрагиваю, когда говорю это. Произнесенное вслух кажется предательством всего, что, как я думала, было у нас с Петром, всего будущего, которое мы планировали вместе. Я жду, что мои подруги воскликнут, что Сальваторе сошел с ума, что мой брак был заключен не просто так, что он был неправ, вмешавшись.

Но вместо этого Анжелика и двое других обмениваются взглядами.

— Что? — Я поджимаю губы. — Просто скажи это.

Розария медленно выдыхает.

— Мы все боимся русских. Слышали всякое… — Она делает нервный глоток кофе, и чашка слегка брякает, когда она ставит ее на место. — Они опасны.

— Как и мы. Или мафия, во всяком случае, — замечаю я. — Но это не мешает тебе выйти замуж за сына мафии.

— Выйти замуж за одного из них, значит выйти за одного из нас. Ты только что это сказала. — Замечает Розария. — Может, эти браки и заключаются не по любви, но мы происходим из одного и того же сословия. Если одна из нас выходит замуж за сына мафиози, мы понимаем друг друга. Что общего у вас могло быть с Петром?

Она не говорит, о чем на самом деле спрашивает, но я это слышу.

— Почему он хотел жениться на тебе? — От этого я вздрагиваю. Я знаю, что она не хочет меня обидеть, но это так.

— Он хотел меня. Он… я думала, он влюбился в меня. Несмотря на все мои старания, мой голос дрогнул, и Кристина машинально положила свою руку на мою.

— Я думаю, Розария имеет в виду, что… что было в этом для Братвы? Не только Петру. Но это был договор, как ты и сказала. Договоренность о чем-то большем, чем то, чего хотели вы с Петром.