Темный принц
Шрифт:
Михаил проверил свою интуицию.
Не сомневаюсь, что смогу ответить на вызов.
Грегори ответил преднамеренно туманно.
Я погружаю твою Спутницу жизни в сон, присущий нашему народу, чтобы она не испытывала мук из-за человеческих ограничений.
Команда Грегори была четкая, властная, ее нельзя было игнорировать. Дыхание покинуло Рейвен с тихим вздохом. Биение ее сердца замедлилось и остановилось. Ее сознание закрылось, не пропуская ужас, тело раскрылось навстречу исцеляющей силе
А теперь спи, Михаил. Я узнаю, если вас побеспокоят.
Тебе не стоит охранять меня, Грегори. Ты и так сделал очень много для наших людей, кое о чем они даже не знают. Я никогда не смогу отдать тебе долг.
Я не могу иначе, да и не хочу, отрезал Грегори.
Наконец-то Михаил позволил себе такую роскошь, как сон, разрешая земле до краев наполнить его колоссальной силой. Он нуждался в ней, чтобы осуществить возмездие. Плотнее прижав к себе Рейвен, Михаил сделал последний вдох, не сомневаясь, что опасность миновала.
Солнце, казалось, светило еще очень долго, прежде чем скрылось за горизонтом. Небо стало кроваво-красным, с оранжевыми и розовыми тенями. Вышедшую луну, подобно тонкой вуали, закрыли облака. А кольцо вокруг нее говорило о каком-то ужасном предзнаменовании. Темный лес казался пугающе молчаливым. Туман низко стелился по земле между кустов и деревьев. Легкий ветерок лениво гнал облака, ласкал тяжелые ветки и безуспешно пытался рассеять запах гари, который стойко держался в лесу. Ветер коснулся сгоревших балок, почерневших камней — это было все, что осталось от дома Михаила Дубрински.
Два волка обнюхали пожарище, подняли морды к небу и тоскливо завыли. Из леса им печально ответила стая. Через несколько минут эхо затихло вдали. Два волка обежали обуглившиеся руины и, учуяв две неясные тени, резко остановились возле кованых ворот.
Звери развернулись и побежали прочь, почуяв нечто зловещее в двух безжизненных фигурах. Они унеслись назад в темноту. Тишина опустилась на горы, как покрывало. Лесные создания предпочли спрятаться в логовах и норах, чем вдыхать запах гари там, где еще недавно стоял дом того, кто так долго жил среди них.
Внизу под землей лежали два тела — без движения, без жизни. В тишине одно сердце начало биться. Сильно, ритмично. Кровь стремительно побежала по венам. Долгий свистящий звук возвестил о том, что легкие ожили. Темные глаза раскрылись, и Михаил обследовал землю над их головами. Было далеко за полночь. Огонь был потушен, пожарные, следователи и любопытные давно разошлись по домам.
Наверху он почувствовал присутствие Жака и Грегори. Больше никого, ни людей, ни карпатцев, поблизости не наблюдалось. Михаил перенес все внимание на Рейвен. Каким бы великим ни было искушение скомандовать Грегори разбудить ее, он понимал, что это было бы эгоистично с его стороны и не в ее интересах. Пока ее не поднимут из-под земли, ей лучше оставаться спящей. Ей ни к чему напоминание об этом испытании. Он обнял ее неподвижное прохладное тело и прижал к своему сердцу.
Прорвавшись
Михаилу нужна была свобода, которую могло дать только небо, чтобы избавиться от отзвуков перенесенного Рейвен ужаса, который все еще эхом отдавался в его голове. Он резко направился к земле, приблизившись к ней настолько, насколько мог, прежде чем растворился в тумане. Поток капель пролился сквозь кроны деревьев и собрался воедино, превращаясь в огромного волка. Он бежал легко, поддерживая невероятную скорость, уклоняясь от кустарников и деревьев, и, перепрыгнув через поляну, вновь поднялся в воздух, подобно стреле, выпущенной из лука.
Когда его сознание стало, наконец, более или менее ясным и спокойным, Михаил рысью понесся по направлению к черным руинам, вновь принимая человеческий вид, и, полностью одетый, шагнул навстречу брату. Он прекрасно осознавал, что вся природа, все, частью чего он был, — чувствовала его ледяную ярость. Она кипела глубоко внутри его, сотрясая окружающий воздух и лес. Его врагам не удастся уйти.
Жак медленно выпрямился, словно провел в ожидании много часов, и потер затылок. Они смотрели друг на друга с тоской в глазах. Жак сделал шаг вперед и потянулся к Михаилу с несвойственным ему жестом. Их рукопожатие было кратким и сильным. Михаил знал, что Рейвен посмеялась бы над ними.
Грегори пребывал в прежнем положении: сидя на корточках и низко пригнувшись к земле. Он был неподвижен, его потемневшее лицо не выражало никаких эмоций. Глаза светились, как серебряные слитки или сгустки ртути. Наконец он медленно поднялся на ноги.
— Спасибо, что пришел, — просто сказал Михаил.
Грегори. Старый друг. Его правая рука. Их великий целитель, безжалостный охотник за нечистью.
— Романова отправили в больницу и дали успокоительное, — тихо сообщил Жак. — Я сказал местным, что ты и Рейвен уехали на несколько дней. Ты популярен среди деревенских жителей, и все они возмущены тем, что произошло.
— Сможем ли мы возместить ущерб, нанесенный нашему народу? — спросил Михаил.
— Мы можем уменьшить его, — правдиво ответил Грегори. — Но Романов уже отослал обнаруженные им доказательства нескольким людям. Мы должны приготовиться к обороне. Весь наш образ жизни изменится навсегда.
Грегори небрежно пожал широкими плечами.
— Какие доказательства?
— Отпечатки пальцев, фотографии. Он был в очень возбужденном состоянии. Врачи говорят, что он не в себе и опасен для окружающих. Картины, которые я извлек из его сознания, путаные. Его родители, но в основном мать. Очевидно, именно он обнаружил ее тело. Твой дом. Чувство вины. Огонь.