Темный. Плохой. Незнакомый
Шрифт:
— Газеты заглотили наживку, разоблачив грязную маленькую шлюшку за ее дрянную ложь. Завтра они опубликуют статью.
— Это не наживка. Это правда.
— Что бы это ни было, — вздохнула она. — Я думала, что буду счастлива. Еще раз едва вывернулась. Публичный имидж сохранен. — Она уставилась на меня заплаканными глазами. — Я не знаю, почему мне так чертовски грустно.
— Потому что ты хочешь уйти, — сказал я. — Часть тебя надеялась, что так и будет. Я тоже.
— Мне следовало бы написать твою биографию и продать тебя самой, если бы меня это, черт возьми, волновало. — Она глубоко
— Как у меня может быть что-то настоящее, Эйприл? Мы живем в этом гребаном доме вместе, и каждые пять секунд об этом пишут чертовы СМИ. Каждый гребаный человек в стране знает меня в лицо, знает, чем я занимаюсь. Как у меня вообще могут быть какие-то настоящие отношения?
— Но ты ведь хочешь этого, не так ли? — она снова поднесла салфетку к лицу. — Я тоже хочу.
— Ты хочешь отношений? — улыбнулся я.
— Не совсем же я бессердечная, Джейсон. Возможно, у меня есть проблемы с самозащитой, но я все еще хочу, чтобы кто-то обнимал меня по ночам. Я все еще хочу любить кого-то.
— Я тебя не останавливаю.
— Я этого и не говорила. — Она высморкалась. — Ты когда-нибудь любил меня?
Я уставился на нее.
— Больше, чем ты любила меня.
— Я действительно заботилась о тебе, Джейсон.
— Но о Фабьене ты заботилась немного больше, не так ли?
— Фабьен — это другое, — она лениво накручивала прядь волос на пальцы. — Ты все время говорил, что любишь меня. Говорил, что слушал мой альбом по дороге на тренировку, помнишь? Я действительно верила в этот бред.
Нахлынули воспоминания. Я слушал ее безвкусный электро-поп по дороге на базу, и не потому, что музыка была хорошей. Она была дерьмовой. А из-за того, что это была она. Я был так чертовски горд и так чертовски заблуждался.
— Ты ведь на самом деле не слушал, не так ли? — выдавила она из себя смешок.
— Тебе когда-нибудь нравилось приходить на игры?
— Иногда. Ты был так хорош, Джейс. И до сих пор такой.
— Хотел бы я сказать то же самое о твоем пении, — улыбнулся я, смягчая свою резкость. — Давай покончим с этим, Эйприл. Избавим себя от этой чертовой душевной боли. Это всего лишь дом. У нас у каждого могла бы быть своя жизнь. Возможно однажды, мы даже смогли бы снова выносить вид друг друга. Стоит попробовать.
Ее глаза широко распахнулись, челюсть отвисла:
— Ты подпишешь бумаги?!
— Если ты согласишься разделить пятьдесят на пятьдесят.
Запрокинув голову назад, и позабыв о своих слезах, она рассмеялась надо мной, как над каким-то идиотом.
— Хорошая попытка, придурок. Это единственное полезное достояние за те десять гребаных лет дерьма, с которым мне приходилось мириться. Тебе придется вынести меня из этого дома в гребаном гробу прежде, чем я добровольно откажусь от него.
О, как же я, черт возьми, хотел этого.
***
Джемма
Отбросив все мысли, я сосредоточилась на своих вращениях, и ни на чем другом. Мои мышцы болели, но не так сильно, как оставленные жестким трахом натертости. Ой!
Зеркало
— Что тебя гложет, Фиги?
Кара выглядела безупречно, как всегда.
— Это так очевидно?
— Немного, — улыбнулась она. — Джейсон?
— Это тоже очевидно?
— Хочешь поговорить? — опустившись на скамейку, она похлопала по месту рядом с собой.
Присаживаясь, я надеялась, что от меня не воняет.
— Прошлой ночью у нас с Джейсоном был секс втроем.
— Не похоже, что все прошло гладко.
— В том-то и дело, — ответила я. — Это было потрясающе. Болезненно, но потрясающе.
— Двое сразу? Да, это добавило немного неприятных ощущений, — усмехнулась она. — Так в чем проблема?
Карие глаза подбадривали меня.
— Другой парень спросил, могу ли я привести своих подруг. Тебя и Рэйвен. Оказывается, они следили за мной — за нами — возле клуба, еще до того, как я встретилась с Джейсоном, еще до того, как дала ему свой номер.
— В самом деле? Ужас!
— Жутковато, правда?
Она покачала головой, обдумывая услышанное.
— Он продолжил это делать?
— Я так не думаю.
— Жутковато, но, полагаю, в этом нет ничего неожиданного. Не могу винить парня за то, что он охотился за тобой, Фейерверк. Уверена, ты произвела впечатление.
Я не смогла сдержать улыбку.
— Любой другой сказал бы мне, что он сумасшедший преследователь, и я должна бежать без оглядки.
— Наверняка, — рассмеялась она. — Думаю, мое представление о нормальности слегка искажено. Хочешь сбежать?
— Нет. Не думаю.
— Тогда не надо. Если, конечно, ты ему доверяешь. — Она опустила руку мне на колено, и меня вновь охватили воспоминания о прошлой ночи. — Секс — это странно, Фиги. Интенсивный секс, я имею в виду, грязный секс. Секс, который проникает в твое самое темное, грязное, первобытное средоточие. Такой секс глубоко затягивает, разрушает барьеры, заставляет чувствовать, даже если это не имеет никакого смысла. Такой секс может заставить тебя влюбиться в кого-то, сильно, без всякой причины, потому что место, куда он тебя приводит… это что-то другое. Что-то прекрасное. — Ее глаза затуманились, а потом прояснились. — Извини. Перебор.
Я пребывала в растерянности, не в силах найти слова:
— Черт.
— Переусердствовала, — подытожила она. — Упс.
— Нет, нет! — Я накрыла ее руку своей. — Именно так я себя и чувствую.
— Сказала, что думала.
— Что мне делать? Я даже не знаю его, никогда не видела. Он женат, и развратен, и чертовски классный любовник. Что бы мы ни делали, это не может продолжаться вечно.
— Ты хочешь, чтобы это продолжалось вечно?
От ее вопроса у меня внутри все перевернулось.