Темный
Шрифт:
44
Как ни странно, служить при штабе мне понравилось. Во — первых, подобралась хорошая компания, вернее сказать коллектив, из боевых офицеров, которые не только над картами и схемами корпели, но и повоевать успели. Поэтому мы понимали друг друга с полуслова. Во — вторых, как офицер по особым поручениям, я постоянно находился в разъездах, часто бывал в своем батальоне, у спецназовцев, штурмовиков, летчиков и артиллеристов. За счет этого получил огромное количество знакомых. Ну и, в — третьих, немалую роль играл тот факт, что я видел общую картину войны и имел доступ
В общем, моя жизнь наладилась, вошла в колею и дни пролетали совершенно незаметно. На фронте относительное затишье и только обстрелы Беренгара, которые становились сильнее, говорили о том, что противник не спит и готовится к новому наступлению.
Сегодня утром я проснулся как обычно. Умылся, побрился и надел чистую униформу. Потом посетил офицерскую столовую и знатно позавтракал: каша с маслом, тосты, колбаса, фрукты, печенье и чай. По телевизору шли местные новости, и кто-то из офицеров обратился к вестовому:
— Любезный, переключи на республиканский канал, посмотрим, что там враги про нас говорят.
Солдат кивнул и выбрал нужный канал. Я как раз собирался уходить, но замер, потому что на экране увидел знакомую персону. Кого бы вы думали? Анхелику Краун собственной персоной. И выглядела девушка сногсшибательно. Впрочем, как обычно. Темный мундир, который обтягивал ладное тело красотки, погоны капитана, а на груди несколько медалей и пара орденов.
— Напоминаю нашим телезрителям, — заговорил собеседник красавицы, телеведущий в полувоенном сером френче, — что сегодня в нашей студии капитан Анхелика Краун, которая находилась в плену у вальхов. И тема нашего разговора — психология наших врагов. Итак, Анхелика, расскажите про ужасы плена и о том, что вам пришлось испытать. Только честно и без прикрас. Мы все поймем.
Лицо Анхелики приняло печальное выражение лица:
— Когда я попала в плен, то считала, что вальхи отнесутся ко мне снисходительно, ибо я женщина. Но это было ошибкой. Они только на словах потомки аристократов, а на деле вальхи жестокие звери. Хотя нет — они хуже животных, ибо они не проявляют бессмысленную жестокость. Так что поверьте мне — у вальхов нет ни капли благородства и здравый рассудок врага затуманен пропагандой.
— Понимаю вас, — ведущий кивнул. — И что именно с вами делали?
— Меня били, постоянно и жестоко, пытались подсадить на наркотики, дабы я выдала военные секреты, и даже насиловали.
— И вы об этом говорите? — удивился ведущий.
— Да. Мне не стыдно признаться, ибо истина важнее и норды должны знать с кем мы сражаемся.
— А вы можете назвать имена и фамилии ваших мучителей?
— Конечно, ведь я помню всех. И особенно выделялся один, который забыл про офицерскую честь. Я не хочу скрывать его имя и фамилию. Это Юрий Темников, командир танковой роты "Берсерков". И я уверена, что справедливое возмездие
Неожиданно телевизионный сигнал прервался, и по экрану пошла рябь, а здание, в котором находился штаб корпуса, вздрогнуло. Все понятно. Опять начинался обстрел, и противник в очередной раз повредил телевышку. Жаль, что не удалось досмотреть передачу до конца и дослушать Анхелику. Хотя и так все ясно. Для нее мы, вальхи, по — прежнему непримиримые враги и недочеловеки. Но это было ожидаемо и в этом нет ничего удивительного. Лишь только она вернулась на родину и оклемалась, как стала поливать меня грязью. Конечно, странно, что Анхелика вспоминает наш секс, который она назвала изнасилованием. Очень странно. Но разобраться в причинах, которые побудили мою пленницу об этом заявить, я не мог.
Из столовой направился в кабинет Эрлинга и он меня уже ожидал.
— Проходи, Юра, — генерал кивнул. — Для тебя есть работа. Ты не против слетать в Неерборг?
— Разумеется, нет.
— Отлично. Вылетаешь через час. Отвечаешь за доставку важного груза.
— Что за груз?
— Три десятка ящиков и трофейные переносные зенитные комплексы республиканского производства, пять штук.
— Кому передать?
— На аэродроме тебя встретит полковник Марченко. Помнишь такого?
— Один из преподавателей столичного военного училища по тактике?
— Он самый. ПЗРКа предназначены ему. А ящики отправятся в мое поместье. Этот груз примет Манфред.
— Это все?
— Да. Груз сдашь и потом можешь немного отдохнуть. До следующего утра. Как понял?
— Все понятно, господин генерал — лейтенант.
— Вот и отлично. Как действовать, в случае неожиданных проблем, ты знаешь.
— Да.
— Духов — хранителей тебе в дорогу, Юра. Будь осторожен и не забывай, что охота на тебя продолжается.
— Я все помню. Кстати, а что с Лексой, Истредом и вторым диверсантом, которого я взял в госпитале?
— А что с ними? — Эрлинг равнодушно пожал плечами. — Они выложили все, что знали, и подтвердили, что хотели взять тебя, дабы получить обещанную награду от республиканского олигарха. После чего их отправили в тюрьму.
— Ясно.
Спустя несколько минут я покинул штаб корпуса. А еще через час уже летел в сторону океана и надеялся, что нас не собьет вражеский истребитель.
45
Тейт Эрлинг кристально честный человек и образец для подражания. Про это известно всем и каждому. Однако была в его жизни сторона, о которой посторонние ничего не знали, а близкие люди и вассалы держали язык за зубами. Князь Эрлинг не богат, по меркам элиты нашего государства. Поэтому свое благосостояние он улучшал на фронте и его личный транспортный самолет, который совершал регулярные рейсы с материка Окс в Неерборг, летал не просто так. Командир нашего корпуса вывозил богатства местных олигархов и жреческой элиты: драгоценности, золото, деньги, реликвии и древние артефакты. И за это ему выражали благодарность, не только устно, но и материально. Как правило, в царских рублях, золотых слитках и акциях промышленных компаний. А помимо того были еще и трофеи, которые не проходили по спискам тыловых служб корпуса, и они тоже приносили Эрлингу доход.