Темпориум. Антология темпоральной фантастики
Шрифт:
И настолько увлекся процессом, что не сразу понял две вещи. Во-первых, он ЛЕПИТ, невзирая на нелепо оборванные квадраты времени! А во-вторых, пока он творил, небо превратилось в тяжелое черное покрывало, а ветер поднялся такой, что деревья гнулись до самой земли.
Что-то хрустнуло, раздался звон стекла, Коль бросился к дому. И едва переступил порог, как небо обрушилось ливнем.
На кухне он приготовил себе крепкого чаю, с досадой вспомнил, что забыл слепленную скульптурку в саду. Выходить на улицу прямо в объятья бури не хотелось, но и оставлять родное творение под дождем как-то… неправильно. За окном хрустнула, ломаясь, ветка клена. Коль поежился.
Коль отхлебнул из чашки, вдруг понял, что головокружения, преследовавшие его всю неделю, прошли. Взгляд упал на «обручальник», художник лениво ткнул кнопку поиска. Скорее просто машинально, чем из желания знать, где Тиса. Браслет услужливо ожил, показывая городской парк. Коль покосился за окно. Парк? Но ведь там же… Такой же ураган там! И деревья рушатся. Возможно, прямо на Тису!
Не раздумывая, он бросился к выходу. Но до порога не дошел…
…Квадрат творчества открылся в четыре года. Маленький Коль распотрошил материнскую косметичку, каким-то непостижимым образом забрался на шкаф и разукрасил потолок. Огреб за это по самое «не хочу». Родители разве что его самого к потолку не подвесили. Но творческая натура Коля не успокаивалась. Месяц спустя он разрубил на части ковролин спальни и выложил его на кухне причудливыми ромбами, полумесяцами и прочими кракозябрами. Родители модернизации не оценили. Ковролин отправился в мусоропровод, а Коль – в Центр тайм-коррекции. Мама с папой не на шутку испугались, что сыночку выпало время хулиганства. Им же сообщили, что чадо вошло в квадрат творчества. Причем квадрат настолько яркий, что быть сыночку новым Фаболо Кабассо, как минимум.
Кто такой Кабассо, Коль не знал. А потому картин в стиле «угадайте, что это» рисовать не стал, зато жарко полюбил лепку. Лепил из грязи, из песка, из стащенного у кухонного робота теста… Родители поначалу такому увлечению не сильно обрадовались. Во-первых, с чего бы это в семье порядочных Человеков вдруг Творец завелся? Подумаешь, квадрат открылся. У многих открывается, но это не мешает им оставаться людьми. А, во-вторых, что это за творчество, если руки постоянно в грязи? Но потом заметили, что замкнутый обычно мальчик словно раскрывается, светится изнутри, едва к нему в руки попадает нечто, поддающееся лепке. И купили сыну первый пластик.
Маленький Коль лепил, как одержимый. День за днем, год за годом. Он старался, совершенствовал свое мастерство, не замечая ничего вокруг. А впрочем, ничего и не было. Стоило ему притронуться к пластику, как реальность таяла, отступала, боясь спугнуть Творца, оставалась лишь нереальная небесная лазурь. Она окутывала покрывалом, нежным шелком скользила по щекам, плечам, ладоням…
Коль вздрогнул и очнулся. Он лежал на диване с холодной повязкой на лбу, рядом суетилась Тиса.
Как она оказалась дома, да еще и абсолютно невредимая, разве что слегка поцарапанная, Тиса не знала. Смутно помнила, как поднялся сильный ветер, превращая городской парк в темные воющие джунгли, как рухнуло перед ней первое дерево и как она бежала и бежала, не разбирая дороги и стараясь не думать о том, что творится вокруг. Как влетела в дом, захлопнула дверь и несколько минут стояла не шевелясь, боясь поверить, что она в безопасности. А потом увидела на полу Коля.
Любимый лежал без сознания.
Тиса упала перед ним на колени, на миг замерло сердце: показалось, что жених не дышит. Она перетащила Коля на диван, активировала домашнего робота-аптечку. Тот деловито оплел хозяина тонкими щупальцами, выдал справку об общем состоянии (пульс, давление, температура…), сделал укол. Тиса взяла любимого за руку. Рука была испачкана синим, зеленым и еще каким-то цветом. Неужели опять лепил? Попробовал, ничего не вышло, разнервничался и потерял сознание. Глупый Коль! Он же и без своих картин самый удивительный и прекрасный человек на свете!
Когда они познакомились, Тиса и не подозревала, что он – известный художник. Коль посмотрел на нее так, как умел только отец, погибший пять лет назад в экстремальном путешествии. И улыбнулся так, как улыбался лишь папа. И она поняла, что все эти пять лет искала кого-то похожего на отца.
Коль открыл глаза, отогнал подкатившуюся тут же аптечку. Сел на кровати.
– Что случилось?
– Ты лежал в коридоре без сознания.
– Я лепил. Я опять лепил.
Тиса обняла за шею, прильнула губами к его губам:
– Пожалуйста! На сегодня никаких пластиков, никаких картин. Я хочу быть только с тобой!
Он сидел между бревнами и испуганно прижимал круглые рыжие уши. Котенок тигрокиса, совсем крохотный. Видимо, потерялся во время бури. Коль склонился над пушистым полосатиком. Тот выгнулся дугой и зашипел. Грозная малявка. Смешная и трогательная. Коль осторожно поднял смельчака, тигрокисенок незамедлительно впил в ладонь маленькие, но острые когти. После короткой борьбы Коль всё же упаковал полосатого во внутренний карман куртки. Тиса, конечно, не обрадуется, но… Хрон побери, должна же в жизни быть хоть какая-то радость, если картины отобрали!
Вчера он на короткий миг почувствовал себя прежним. Но сегодня утром, пока Тиса спала, нашел в саду остатки пластика, попробовал слепить хоть что-нибудь – напрасно. Не удавался даже банальнейший колобок.
Но ведь вчера получалось.
Коль зашагал в сторону Центра тайм-коррекции.
В этот раз его принимала не медсестра – сама главврач удостоила вниманием. Панна Битта, высокая подтянутая дама, озадаченно смотрела на диаграмму Броловски.
– Боюсь, придется задержать вас ненадолго.
– Что-то случилось?
– Вчера около трех часов дня в вашем тайм-поле произошел сильный всплеск. А в семь вечера – еще один, такой же мощный, но со знаком минус.
– Это время творчества! Я лепил!
– Да, – панна Битта не говорила – чеканила. – Оно открылось и закрылось снова. Ваш случай очень редкий. Такое раз в десять лет случается.
– Послушайте. Я не могу не лепить! Когда выходит время, пропадает не только умение, но и само желание творить. А у меня не прошло! Более того, мне физически плохо. За время без лепки, я едва не загнулся…
– Ваше время творчества не вышло, оно как бы законсервировано. Такое бывает, например, из-за сильных потрясений. Я так понимаю, в момент обоих всплесков вы были в зоне природных аномалий?
– Был. Но не скажу, что они меня так уж потрясли… Вы можете это исправить?
– К сожалению, мы не умеем расконсервировать время. Но можно попробовать объединить его с одним из действующих квадратов. Вы ведь скоро женитесь, верно? Смотрите, простая процедура заставит квадрат любви… нет, лучше – отношений поглотить квадрат творчества. Тогда время творчества освободится и сольется с временем, отведенным на семейные отношения. При законсервированных квадратах это срабатывает в девяноста процентах случаев. Да, вы не будете больше лепить. Зато продлите супружеское счастье. В конце концов, семья – это тоже искусство!