Тень Аламута
Шрифт:
– Я мертв, Габриэль. Не выдержало сердце старика… Не покидай меня, хорошо?.. Меня ждет встреча с Всевышним. – Голос его сошел к шепоту: – Я только сейчас понял цену того, что делал. Истина… О Аллах! Какая истина стоит той крови и слез, что я принес правоверным? Какой рай может меня ожидать? Гурии? Вино? Я несу ад в себе. Сыновья мои казнены по моему же приказу – что я скажу им?
– Но истина батин…
– Ах, оставь. Пророк Мухаммед впервые принес послание всему миру. Мудрость Корана окончательна, она
Ас-Саббах устало откинулся на ковры. Веки его прикрылись; вновь зазвучала грустная мелодия.
– Ах да, – совсем другим голосом объявил он, отнимая дудочку от губ. – Ты ведь хочешь знать, что произошло.
– Я буду благодарен, имам, если ты подскажешь также, что делать.
– Этого никто не может знать, кроме тебя. Остальное же расскажу. Вчера я умер, и Кийа Бузург Умид, который колебался до последнего, не смея отправиться в Антиохию, вернулся в Аламут.
– Так он и не отправлялся? О проклятый!
– Нет. Ему тоже было видение. Если бы не оно, вы встретились бы еще вчера. Но слушай же дальше. Твоя миссия потеряла смысл. Рошан Фаррох, наш вечный противник, убил Балака. Более того: он погубил и Зейда, которого ты послал за жизнью эмира. А вместо коннетабля Иерусалима заключать договор приехала дочь короля, Мелисанда.
Габриэль схватился за голову. В единый миг всё пошло прахом: все его надежды, мечты, устремления.
– Но, имам! – хрипло выкрикнул он. – У меня есть бумага… та, что ты сам… Она передает Бузурга в мою власть!
– Твое огорчение неприятно мне. Но едва ты покинул мои покои, я призвал Бузург Умида. Потолковали мы о том о сем. Кийа пронырлив и хитер, он станет достойным преемником. Он тут же узнал человека, который подменил бумагу.
– О Гасан, Гасан! Лучше бы ты убил меня!
– Прости, Габриэль. Горько видеть, как мои слова ранят тебя. Одно могу посоветовать: отринь суету властного мира. Обратись к суфиям, пусть они помогут тебе. Не повторяй моих ошибок!
Не повторять ошибок? Шайтана с два! Ассасин вскочил на ноги и пнул миску, что стояла рядом с ас-Саббахом:
– Гори ты в аду, старый проходимец! Пусть плоть твоя обуглится, пусть желчь станет твоим питьем, а плоды заккума – пищей! Ненавижу!
Горло перехватило. Он сорвал со стены саблю и бросился на старца. О чудо! На коврах того не было. Ас-Саббах стоял за спиной Габриэля, укоризненно качая головой. Вновь и вновь наносил ассасин удары, но Гасан чудесным образом уклонялся.
Грохот воды разрывал уши. В зеркалах метались бесчисленные просверки. Сабля в руке Габриэля накалилась, и он бросил ее.
Вместо де Бюра приехала Мелисанда.
Кийа остался в Аламуте.
Балак убит Рошаном.
Когда нет ни
Месть. Месть за поруганные надежды.
Габриэль вскочил, хватая ртом воздух. Кошмар расползся липкими ошметками по углам, понемногу отпуская ассасина. Теперь Габриэль знал, что делать.
Когда он спускался по скрипучей лестнице вниз, повествование было в самом разгаре. Кубейда как раз перешел к той части, где разбойники собирались мстить Али-Бабе, выкравшему тело убитого брата.
– Всем молчать! – выкрикнул Габриэль. – Слушать меня и подчиняться беспрекословно!
Рассказ шейха оборвался на полуслове. Тишина упала на людей шелковым покрывалом, и взгляды разбойников обратились к предводителю.
Как всегда бывало с Тенью в часы опасности, лица их казались ему чудовищными. Выпученные глаза, растрепанные бороды, шрамы. Ни один из разбойников не улыбался. Они не умели. Всё, что у них получалось, – это гаденько подхихикивать, сально гоготать, плотоядно ухмыляться и разражаться зловещим смехом. Когда кто-нибудь из них показывал зубы, от их щербатых оскалов в сердцах поселялась дрожь.
– Всё меняется, – громогласно объявил Габриэль. – Знайте же, что мне было видение. Наш имам, Гасан ас-Саббах, умер.
Вздох ужаса разнесся над ассасинами. Габриэль продолжал:
– Кийа Бузург Умид вернулся в Аламут. При этом он наделил меня особыми полномочиями. – Тень достал из-за пазухи подмененное письмо и помахал им в воздухе. – Вести разговоры с представителем франков мне дозволено.
– Но, повелитель… – робко начал Кубейда. – Мы хотели бы посмотреть на это письмо.
– Подойди и возьми.
Ассасины вздохнули и потупились. Заискивающий тон, которым разговаривал шейх, не предвещал ничего хорошего. Так оно и оказалось. Когда Кубейда протянул руку за письмом, Габриэль ткнул ассасина ножом.
– Так будет со всяким, – объявил Тень, вытирая заляпанный кинжал о бурнус Кубейды. – Со всяким, кто усомнится в моих словах. Мне и Аллаху не нужны умники. Мне и Аллаху нужны добрые мусульмане, готовые нести свет истины кафирам.
– Габриэлю – благословение и привет! – слаженно рявкнули ассасины.
Им стало легко и спокойно. События шли по накатанной колее. Всегда так было, что кто-то приказывал и убивал, если приказ не исполнялся. Всемирный порядок остался неизменным.
– Отныне и до послезавтрашнего дня вы должны оставаться на месте. Вы нужны мне все.
Все – это две шайтановы дюжины. Третья дюжина дежурила в городе: шпионила, вынюхивала и творила непотребства. Ослушник Кубейда был сороковым.
– В моем сердце вопрос, уважаемый начальник, – поднялся с места Ахмед Поджигай. – Я хочу навестить в городе приятеля.