Тень Александра
Шрифт:
— О! Так вы говорите по-гречески?
— Я эллинист.
— А вы посетили наш археологический музей? Там есть очень интересные экспонаты из спартанской коллекции. Особенно большая ваза с охотниками. Знаете, со всего мира приезжают, чтобы сфотографировать ее.
— Она не из Спарты, а из Амикл.
— О нет, сударь, — с гордостью заявил он. — Она из акрополя Спарты. Посмотрите на табличку в следующий раз.
— Должно быть, произошла ошибка при инвентаризации. Такое случается.
Он усмехнулся:
— Вы упрямы!
— Нет.
— Тогда почему? — настаивал он.
— Потому что это я ее нашел.
Он на минуту буквально онемел, а потом расхохотался. А я подумал, сколько же антидепрессантов проглотила Фано в день инвентаризации лаконийских сосудов.
— В таком случае браво, молодой человек! А что вы делаете у нас в это время года, когда полно туристов? — Он склонился ко мне. — Вы из группы консультантов исторического фильма?
— Простите? — не понял я.
— Они собираются снять фильм о Леониде и битве при Фермопилах. [77] Американцы, — уточнил он с усмешкой. — Они остановили свой выбор на теме «Леонид — герой». Пусть бы лучше он позволил хватать себя за пятки всем демонам потустороннего мир, этот глупец. «Великая битва» — так они ее называют… Невежды…
— Нет, я не в курсе дела.
— Жаль, вы могли бы им объяснить, как все было на самом деле.
77
Во время греко-персидской войны, в 480 г. до н. э., 300 спартанцев во главе с царем Леонидом стойко обороняли горный проход Фермопилы от персов и все до одного погибли в неравном бою.
— Вы производите впечатление человека, страстно увлеченного историей своей страны.
Он согласно кивнул, с жадностью ухватившись за возможность поговорить на эту тему.
— Тогда скажите мне, какого дьявола ваши предки хоть на минуту могли поверить, что они выиграют эту битву?
— Что они выиграют эту битву? Да восемьдесят девять из ста верили, что уже выиграли ее! По воле Бога и Святого Духа, конечно. Хотите, я вам скажу… Если мы еще существуем на карте Европы, то это только потому, что боги там, наверху, должно быть, сказали себе, что спартанцы были людьми слишком отчаянными, чтобы позволить им исчезнуть. Оставаться в этом мире, несмотря на тысячи бедняг, которых мы послали на смерть за многие века, — это чудо!
Я от души рассмеялся и тут же невольно поморщился от боли. Компания этого жизнерадостного эрудированного старичка позволила мне на несколько часов избавиться от черных мыслей.
Мы расстались около одного из кафе в Афинах. Мой вылет задерживался, и мне пришлось больше двух часов маяться в аэропорту, куря одну за другой сигареты, а в промежутках пытаясь дозвониться Гансу.
У меня начались боли в желудке, и я не знал, что является причиной: тревога, в которой я пребывал, мое ранение или это напоминает о себе язва.
«Пассажиров рейса пятьсот сорок восемь, следующего в Париж, просят пройти на посадку…»
Я вскочил с кресла и занял место в очереди. Одна половина моего существа просто умирала от желания вернуться во Францию, а другая готова была бежать на другой конец света, чтобы только не пришлось объяснять отцу и Людвигу, что случилось.
— Мсье?
Я вздрогнул. Оказывается, подошла моя очередь.
— Могу я посмотреть ваш посадочный талон, мсье?
Я протянул его.
— Извините, я задумался.
— Приятного полета, мсье Лафет.
Я поднялся в самолет, и стюард указал мне мое место.
— Пока идет посадка в туристический класс, могу я предложить вам что-нибудь, мсье? Сок? Бокал шампанского?
Я отказался, и он удалился с высокомерным видом, а я решил подремать до взлета. Мои нервы были на пределе, и это отнимало у меня последние силы.
— Пристегните ремень, — прозвучал у моего уха мужской голос. — Мы взлетаем.
— М-м? — промычал я, встрепенувшись. — Спасибо… — и взглянул на предупредительного пассажира, который занял кресло рядом со мной. — Гиацинт!
Он рассмеялся:
— Видели бы вы сейчас свое лицо!
— Мсье, будьте добры, пристегнитесь, — любезно сказала подошедшая стюардесса.
Я послушно пристегнул ремень, а когда она удалилась, с трудом удержался, чтобы не схватить своего соседа за шиворот.
— Где Ганс и Амина? — грозно спросил я.
— Успокойтесь, доктор Лафет, — ответил он и взглянул на часы. — Они в полном здравии и должны через час приземлиться в Париже.
— Почему Ганс не отвечал на телефонные звонки? Я пытался дозвониться до него два дня.
— Мобильная связь в резиденции Гелиоса отсутствует. Разве вы забыли об этом?
— Он мог бы сам позвонить мне! Я с ума сходил от беспокойства.
— Мы запретили ему звонить из соображений безопасности. Нельзя было рисковать, передавая информацию о месте, где они находились.
Самолет взлетел, и я подождал, когда мы отстегнем ремни и сядем удобно, чтобы продолжить разговор. Гиацинт взял бокал шампанского, который ему предложила стюардесса, а я попросил у нее холодного чаю.
— Так что там произошло? — спросил я.
— Не так громко, доктор Лафет.
— Отвечайте!
— Гелиос забрал доспехи, сейчас они в надежном месте.
— В греческих военных лабораториях?
— Конечно, нет! Они у Гелиоса, в соответствии с соглашением, заключенным с их секретной службой.
— Как вы смогли подчинить себе секретные службы и замять дело?
— У Гелиоса имелись веские доводы и необходимые связи. И не спрашивайте меня какие. Я не знаю.