Тень Белого Тигра

Хан Ксения

Рядом не было Чжихо, который мог образумить Дэквана. Не было Чунсока, который всегда хотел стать генералу не только другом и верным помощником, но и защитником. Не было Гаин, которая заставила бы подумать дважды.

Генерала бросило от стены на пол, на потной спине проступили очертания драконьего хребта, лопнула кожа. Содрогнулась каменная кладка древней башни, пошла трещиной вверх до самого потолка.

Генерал умрёт раньше, чем закончится проклятая война, невесело подумал Дэкван. И если это случится, Чосон падёт.

Нагиль

очнулся резко, будто его выдернули из жерла вулкана, обдали холодным воздухом и снова окунули в лаву. Тело горело, плавилась кожа. Он рвано вздохнул, чувствуя, как стягивает болью грудь, – словно в него вцепились когти Дракона и разорвали, пока он был без сознания, скрутили в узел сердце и лёгкие. Дышалось тяжело, через силу.

– Мы не нашли никаких злаковых поблизости, – раздался голос Дэквана, глухой, далёкий. – Но я могу предложить вам воду, ёнгданте.

Нагиль с трудом разомкнул слипшиеся губы, будто порвал их, тронул языком сухой с пылью воздух. Открыл глаза, боясь, что ослеп. Размытые очертания стягивались в ореоле оранжевого света в силуэты Дэквана и его людей на фоне тёмного неба с росчерком звёзд. Ветер задувал сквозь расколотую надвое сторожевую башню Великой стены.

– Ещё один такой приступ, и он развалит Стену, – шепнул кто-то из воинов с той стороны, куда Нагиль не мог повернуть голову. Дэкван дёрнул губой, и голоса стихли.

– Что? – Нагиль откашлялся, попытался сесть. – Что произошло?

Его Третий Коготь, немногословный мастер мечей, обыкновенно не скрывающий ни мыслей, ни чувств, опустил голову и не ответил сразу.

– Дэкван, – хрипло позвал Нагиль, вкладывая в голос нетерпение. Он сипел, тело его не слушалось, будто только обрело силу Дракона Металла, будто только стало вместилищем двух ипостасей Великого Зверя. – Дэкван? Малар [28] .

Тот махнул рукой, и его воины, зашептавшись, скрылись из поля зрения Нагиля. Сесть он не мог, не было сил, и смотрел на Дэквана снизу вверх, едва хмурясь.

28

Говори (драконий язык).

– У вас был приступ, – начал тырсэгарра, подбирая слова, такого раньше с ним не случалось. – Лихорадка, болезнь, номверу [29] . С вас чешуя слезала, словно со змея, меняющего кожу.

Нагиль прислушался к себе и понял, что кроме слабости мышц и ломоты в костях его беспокоит еще кое-что. Отсутствие голосов. Дракон молчал, будто сгинул, упокоился на дне его дань-тяна, укрылся так глубоко, что почти не ощущался в теле. Такого никогда не бывало прежде – и потому пугало сильнее неспособности двигаться и говорить внятно.

29

Не знаю (драконий язык).

–

Не понимаю, – выдавил Нагиль, слова с трудом поднимались вверх по горлу и выплевывались с густой солёной слюной. Его ранили? Откуда кровь?..

– Я тоже, ёнгданте, – серьёзно кивнул Дэкван и протянул воду в походной миске снова. Нагиль припал к глиняному краю, сделал несколько глотков талой воды. – Вам бы выпить травы Чжихо или настой от Лан. Но тут нет ни трав, ни шаманки, и я больше ничего не могу для вас сделать, генерал.

– Тебе и не нужно, – отрезал Нагиль, злясь на Дракона за неизвестность, в которой тот его оставил. – Это не твоя вина, что я…

– Я и не беру её на себя, – возразил Дэкван быстро. – Но вам нехорошо, генерал. И моя задача вернуть вас в строй, пока не случилось страшное.

– Пока я не умер?

Вопрос повис в воздухе. Дэкван нахмурился и кивнул: должно быть, раздумывал над этим всю долгую ночь. Открытое небо над головой, в расколотой башне, светлело: занимался рассвет.

– И пока нас не поймали люди Империи, как изменников, – добавил тырсэгарра. – И пока не поняли, что мы – что вы, ёнгданте, – разрушили древнюю святыню, которой в чужой нам стране поклонялись, как мы поклоняемся храмам стихий.

Мер’тонъ. Этого Нагиль боялся больше всего в моменты, когда терял разум в теле Великого Зверя: что тот, ощутив свободу от оков человеческого сознания, вырвется из тела Нагиля чудовищем, которым его считают, и сожжёт города, как уже бывало, и разрушит дворцы, как уже случалось, и обречёт на страшную смерть людей, своих и чужих.

Как уже делал прежде.

– Это Дракон? – спросил Нагиль, ткнув в небо слабой рукой. – Сломал тысячелетнюю Великую стену?

– Только сторожевую башню, – ответил Дэкван. – Людей здесь уже не было, но, думается мне, сюда придут сегодня же и найдут мёртвых у подножия стены. И остатки восточной заставы, которую те охраняли.

– Значит, надо уходить. Возвратиться назад, в Чосон, пока не поздно.

Дэкван вздохнул и вновь опустил голову. То ли не мог, то ли не хотел смотреть на Нагиля. Дракон молчал, остывший, ослабленный после приступа, о котором Нагиль почти ничего не помнил, но, если бы Великий Зверь мог говорить, он бы сказал: «Слабый ты человек, Мун Нагиль. Дракон Дерева не помог тебе обрести силу, Дракон Металла не спас от разрушений. Все твои решения привели к такому исходу – ты теряешь людей и их доверие. Третий Коготь не верит, что ты защитишь Чосон. Ты и не сможешь этого сделать, сгинешь, как твой учитель».

Все его решения ведут к смерти. Нагиль зажмурился, резко втянул носом воздух, напитанный потом и гарью из уцелевших очагов башни, и сел, превозмогая боль в теле.

– Генерал! – воскликнул Дэкван, потянувшись к нему. Нагиль дёрнул плечом, вырываясь из его цепких пальцев. Вставай, слабый человек. Вставай и веди за собой людей, пока те не стали мишенью огромной Империи.

– Надо уходить, – прохрипел он. – Сейчас же.

Тырсэгарра, выполняющий его приказы без сомнений и лишних вопросов, вдруг встал, загораживая собой обвалившийся проход на Стену.