Тень безумия
Шрифт:
— «Он меня не боится. Это уже хорошо».
— «ЭТО ПЛОХО. ОН НЕ РАВЕН ТЕБЕ И ДОЛЖЕН ПРИКЛОНЯТЬСЯ».
— «Ты его не знаешь. Я многим ему обязан. Он надёжный человек».
Небесный меч лишь недовольно прозвенел на это.
К большому облегчению Элвара, Шин Зе все-таки принял предложение. Теперь он стоял у самого трона, присутствовал на всех собраниях, сопровождал императора везде. Разве что спал в отдельных покоях, находящихся неподалеку от императорских. Он все так же был сдержан и не многословен. Хотя, Элвар старался его разговорить, когда они оставались наедине.
— Можешь спросить меня о чем угодно. Я отвечу.
Шин Зе сначала не поддавался
— Ты правда слышишь голос Небес?
— Больше, чем хотелось бы. Он почти не замолкает, — с усмешкой произнес Элвар.
Хайши был серьёзен и задумчив. Казалось, это был не обычный вопрос из любопытства, но никакой больше реакции от Шин Зе не последовало.
Новому императору было до сих пор тяжело находиться целыми днями в замке. Все, кроме хайши, смотрели на него с благоговейным страхом. Небесному мечу нравилось такое отношение, но Элвар не разделял его чувств. И он нашел для себя отдушину в посещении своей старой школы Дизанс. Прохаживаясь по её коридорам во время занятий, император предавался сладкой ностальгии. Проходя мимо одного из кабинетов, он услышал знакомый голос, и остановился. Мистер Кронс рассказывал новым ученикам о том, как учил нынешнего императора. Естественно, с выдуманными подробностями. Иногда, Элвару слышались голоса Лейны и Дарста, их общий смех, даже казались их размытые силуэты. В такие моменты император хватался за нагрудный карман, где носил часы, время на которых давно остановилось. Он носил темный военный мундир, расшитый золотыми нитями. На этом наряде настоял Небесный меч, чтобы подчеркнуть его величие. Самому же Элвару он не нравился. Он бы лучше предпочел практичную форму пограничного воина. Ученики, как, впрочем, и преподаватели, долго не могли отвести от него взгляды. Было что-то запретное в том, чтобы смотреть на избранника Небес. Но людская натура обожает запреты.
Император много беседовал с директором Санвасом Нордриком. Элвару хотелось внести свои штрихи в историю школы.
— Первый этаж пустует. В то время, как второй и третий заполнен портретами великих людей.
— Что, ваше величество, предлагает сделать? — пытаясь сохранять хладнокровие, сказал Санвас.
— Там могли бы висеть портреты лучших учеников из разных областей, а не только мечники. Тех, кто добился самых высот и тех… кто мог бы добиться большего.
Директор не мог долго выдерживать золотого взора императора и, периодически, отводил глаза.
— Ваше величество имеет в виду кого-то конкретного?
— Да. Среди многих прочих, там должны быть портреты Дарста Новиса и Лейны Сарансе. Без них меня бы здесь не было. Я хочу отдать им дань уважения. Думаю, Дизанс для этого отлично подойдет.
Небесный меч зловеще завибрировал в ножнах, заставив побледнеть Санваса.
— Я знаю семейство Новисов лично. Уверен, они с радостью отдадут нам один из портретов своего сына, а на счёт леди Сарансе могут возникнуть сложности…
Шин Зе, сопровождавший тенью Элвара, и не заинтересованный разговором вдруг оживился. Он сконцентрировал все свое внимание на директоре, который и без того чувствовал большое давление.
— Я хотел сказать, что постараюсь связаться с ее семьей, чтобы портрет леди занял свое почетное место.
Добрая улыбка из юношеских лет вернулась к Элвару. Пожав руку директора, император произнес:
— У меня будет еще одна просьба к вам.
Запах конюшен мало кому может понравиться. Сколько бы конюхов не старалось поддерживать чистоту, всегда находились животные, которые доставляли много проблем. Одним из таких был, уже не молодой, черный жеребец по кличке Вьюн. Ухаживать за ним было не просто. С возрастом характер его стал невыносимым. Конь никого к себе не подпускал просто так: может напугать резким ржанием на ухо; замахнуться копытом и даже плюнуть, если сочтет конюха недостойным.
Император помнил его совсем другим. В школьные годы, они очень много времени провели вместе. Несчитанные круги на ипподроме, множество часов расчесывания гривы и долгие разговоры после тяжёлого дня. Элвар всегда находил в Вьюне благодарного слушателя. Конь даже одобрительно ржал на удачные шутки Дарста об Элваре. Увидев своего любимого скакуна сейчас — император очень удивился. Животное странно смотрело на него, будто пыталось вспомнить. Элвар подошел вплотную к стойлу Вьюна, но тот сразу отшатнулся, недовольно фыркая.
— Тебя тоже сложно узнать Вьюн.
Уши коня дернулись, услышав знакомый голос.
— Прости, что не навещал тебя так долго. Много всего случилось. Теперь я император, представляешь? Хотя перед тобой, тут тоже все пресмыкаются. Так что, думаю, мы теперь на равных.
Элвар протянул ладонь вперёд и ее легонько толкнула голова Вьюна. Теплые чувства захлестнули императора.
— Похоже, ты уже давно вырос из этой конюшни. Хотел бы взглянуть на императорскую?
Конь озорно обнажил зубы в подобии улыбки и заржал.
— Может, тоже хочешь забрать своего? — крикнул через плечо Элвар Шин Зе.
— Мне подойдет любой, — без всякого энтузиазма произнес хайши.
Император обернулся, чтобы посмотреть на Шин Зе.
— Когда-нибудь я увижу твою улыбку.
Хайши не знал, как реагировать на эти слова, и решил просто покинуть эту счастливую конюшню.
Изменения в себе Элвар заметил не сразу. Сначала перестали сниться сны, затем он мог бодрствовать несколько дней подряд, пропало чувство голода, иногда терялось ощущение времени, некоторые воспоминания стали угасать. Император не мог даже вспомнить, как выглядела его мать и ее голос. Небесный меч считал это мелочью.
— «ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНЫ ТРЕВОЖИТЬ ЭТИ ГЛУПОСТИ. ТЫ ПРАВИТЕЛЬ! ЕСТЬ ЕЩЕ МНОГО ДЕЛ, КОТОРЫЕ ТЫ ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ».
— «А если это болезнь? Люди не будут доверять словам тому, кто и собственное имя может забыть».
— «ТЫ ПОД ЗАЩИТОЙ НЕБЕС. БОЛЕЗНИ ТЕБЕ НЕ СТРАШНЫ. ЕСЛИ СОМНЕВАЕШЬСЯ, ПРОСТО СЛУШАЙ МЕНЯ И ДЕЛАЙ, ЧТО ГОВОРЮ».
— «Мы это уже проходили. Не все твои советы удачные. Если рубить всем подряд головы — править будет некем».
Когда голос Небес сталкивался с упрямством Элвара он раздражался и замолкал на время, чтобы потом обрушится на него с новой силой. От этого, упрямство императора только закалялось. Их долгие мыслительные перепалки, заставляли понервничать представителей знатных семей во время собраний. Элвар мог долго безмолвно выслушивать доклады, и по его лицу было сложно определить, в каком он настроении. В конце император всегда произносил речь, которая выражала, в целом, неудовлетворенность.
— Ваши доклады все звучат однообразно. Хотя вы отвечаете за разные сферы, ваши семьи живут в разных регионах, и даже ваш говор отличается. Но при этом, у всех нет никаких трудностей: ни со сбором налогов, — перевел взгляд на представителя семейства Лерти. — Ни с новыми инженерными разработками, образцы которых, мне уже давно должны были представить, — сурово смотрел император, на трясущегося от страха молодого юношу семьи Ронго.
Элвар поднялся со своего трона и медленно начал спускаться по ступенькам к собравшимся.