Тень Бонапарта
Шрифт:
— Что им здесь нужно? — спросила Эди.
— Это богатые англичане из Лондона, — отвечал я, потому что мы, жители пограничных графств, всегда давали такое объяснение тому, чего не могли понять. Около часу мы смотрели на это великолепное судно, а затем, так как солнце зашло за тучу и стало холодно, вернулись в Вест-Инч.
Если подходить к ферме с фасада, нужно пройти через сад, в котором очень мало деревьев, и из него можно выйти через калитку на большую дорогу; это та самая калитка, у которой мы стояли в ту ночь, когда горели сигнальные
— Это мне, — сказала она со смехом.
Я остановился и так посмотрел на нее, что она перестала смеяться.
— От кого это, Эди? — спросил я.
Она надула губы и ничего не ответила.
— От кого это? — закричал я. — Неужели вы так же изменили Джиму, как изменили мне?
— Какой вы грубый, Джек! — воскликнула она. — Кто дал вам право вмешиваться в дела, которые вас не касаются?
— Это письмо может быть только от одного человека! — воскликнул я. — От Делаппа.
— А что, если вы угадали, Джек?
Хладнокровие этой женщины удивляло и в то же время бесило меня.
— Вы признаетесь в этом! — закричал я. — Неужели же у вас совсем нет никакого стыда?
— А почему я не могу получать писем от этого джентльмена?
— Потому что это позорно.
— А почему это позорно?
— Потому что он — чужой вам человек.
— Напротив, — отвечала она, — он мой муж.
Глава девятая
Что произошло в Вест-Инче
Я отлично помню эту минуту. Я слыхал от других, что от сильного, неожиданного удара иногда притупляются чувства. Со мной было не так. Наоборот, я видел, слышал и соображал гораздо отчетливее, чем прежде. Я помню, что мне бросился в глаза выпуклый кусочек мрамора, величиной с мою ладонь, который был вставлен в один из серых камней грота, и я даже полюбовался его жилками нежного цвета, но, должно быть, у меня был какой-то особенный взгляд, потому что кузина Эди вскрикнула и побежала в дом. Я вошел за ней и постучал в окошко ее комнаты, так как видел, что она там.
— Уходите, Джек, уходите! — закричала она. — Вы будете меня бранить! Я не хочу, чтобы меня бранили! Я не отворю окна! Уходите!
Но я продолжал стучать.
— Мне нужно переговорить с вами.
— О чем? — спросила она, подняв окно на три дюйма. — Как только вы начнете браниться, я закрою окно.
— Вы в самом деле вышли замуж, Эди?
— Да, я вышла замуж.
— Кто вас венчал?
— Патер Бреннан в римско-католической церкви, в Бервике.
— Но ведь вы — пресвитерианка?
— Он хотел, чтобы мы венчались в католической церкви.
— Когда это было?
— В среду на прошлой неделе.
Тут я вспомнил, что в этот день она уезжала в Бервик, а Делапп отправился на дальнюю прогулку и, по его словам, гулял между холмами.
— А как же Джим?
— О, Джим простит мне это!
— Вы разобьете ему сердце и искалечите его жизнь.
— Нет-нет, он простит мне.
— Он убьет Делаппа! О Эди, как вы могли навлечь на нас такой позор и несчастье?
— Ах, вы начинаете браниться! — воскликнула она и закрыла окно.
Я подождал некоторое время и затем опять постучал — мне нужно было расспросить ее о многом; но она ничего не отвечала, и мне казалось, что я слышу ее рыдания. Наконец я оставил это и хотел было войти в дом, потому что почти совсем стемнело, но тут услыхал, как стукнула калитка. Это пришел сам Делапп.
Когда он шел по дорожке, то мне показалось, что он или сошел с ума, или пьян.
Он приплясывал, щелкал пальцами, а глаза его блестели, как блуждающие огни.
— Voltigeurs! — закричал он. — Voltigeurs de la Garde! — точно так же, как кричал тогда, когда лежал в беспамятстве, а затем вдруг воскликнул: — En avant, en avant! [13]
Он шел к дому, махая над головой тростью. Он сразу остановился, когда увидел, что я смотрю на него, и, надо думать, ему сделалось стыдно.
— Эй, Джек! — закричал он. — А я думал, что тут никого нет. Я нынче в самом веселом настроении, как говорите вы, англичане.
13
Вперед! вперед! (франц.)
— Оно и видно, — сказал я напрямик, по своему обыкновению, — только зря вы так веселитесь: ведь мой друг, Джим Хорскрофт, вернется завтра домой.
— А, завтра? Но я не понимаю, отчего же мне не веселиться?
— Потому что, насколько я его знаю, он убьет вас.
— Та, та, та! — воскликнул Делапп. — Я вижу, вам известно, что мы обвенчались. Вам об этом сказала Эди. Джим может делать, что ему угодно.
— Хорошо вы отплатили нам за то, что мы приняли вас к себе!
— Мой добрый друг, — сказал он, — я действительно хорошо отплатил вам, как вы говорите. Я женился на Эди потому, что она не годится для здешней жизни; благодаря этому браку вы через меня породнились с благородной фамилией. Однако нынче вечером мне нужно написать несколько писем, а об остальном мы можем переговорить завтра, когда приедет ваш друг Джим.
И с этими словами он подошел к двери.
— Так вот кого вы поджидали в сторожевой башне! — крикнул я ему вслед, потому что мне вдруг все сделалось ясно.