Тень Деформации
Шрифт:
В общем, та самая “воля мифа”. Так что у воронов он наблюдал не только за “Лоялистскими демонами” из Проклятого Легиона, но и за самими воронятами и их скорбным примархом.
— Благодарю за рассказ, Грегор, — искренне поблагодарил я. — Ну а у меня… только не смейтесь, задача убить Лоргара, — на что этот паразит захрюкал и заржал. — Я вас просил, Грегор, — укорил я нечуткую скотину.
— Простите, Терентий, это, гыг, изрядно забавно, — выдал НЕХ, вытирая слёзы от смеха аж с четырёх буркал.
— Не прощу, — мстительно ответил я. — Лучше скажите:
— Вы знаете, если подумать, то скорее всего — да, — протянул собеседник — Но, это только если они встретятся один на один, — уточнил Эйзенхорн. — И у Лоргара не будет времени подготовиться.
— Ритуалистика и артефакты, — понял я, на что последовал кивок.
— Да, Терентий. И, должен отметить, мои выводы основываются на единственном столкновении, задолго до моего рождения, — отметил собеседник. — Впрочем, насколько мне известно, с тех пор Лоргар не покидал дворца. И, соответственно, разрыв в боевом потенциале только рос — примарх Коракс развивал как пси-способности, так и регулярно участвовал в боях.
— Так, а если, положим, Коракс попадает во дворец Лоргара… да дослушайте меня, Грегор! — возмущённо не дал себя перебить я. — С группой поддержки. И ритуалы стационарные работать не будут вообще. И пси-воздействия, большей частью — тоже?
— В таком фантастическом случае, Терентий, Коракс без труда повергнет Лоргара. Последний более колдун, нежели воин, так что будет лишён привычного арсенала. Я понял, что вы хотите использовать парию, Терентий. Но, во-первых, как вы его доставите во дворец? А, во-вторых, на парий примархи реагируют весьма негативно, хуже простых людей. Коракс просто не будет взаимодействовать с таковым, — уверенно заключил Эйзенхорн.
Ну ещё бы они “позитивно” реагировали, мысленно хмыкнул я. Примарх, насколько я успел изучить, полуимматериален. И в поле парии вдруг станет… обычным человеком, трёх метров ростом, почти полтонны весом. Это его скрючит, бедолагу, чуть не заржал я, представив охающих, скособоченных примархов, регулярно хватающихся за поясницу, при этом тщащихся нанести друг другу ущерб. А через какое-то время грозно ковыляющих за парией, чтоб прибить паразита, невзирая на взаимные разногласия.
— Нет, Грегор, не пария, — ответствовал я. — У меня… скажем так, мои способности некоторым образом схожи с воздействием парии, хотя несколько иного рода.
— А что у вас за способности, Терентий? — вопросительно-скептически приподнял бровь коллега на одном из своих глаз. — Я ощущаю вас сильным псайкером, но ваш дознаватель, очевидно, вас по силе превосходит.
— Я не псайкер, — поморщился я, явив нимб.
— Как интересно, — явно “воспылал” Грег, нарезая вокруг меня круги. — Терентий, а как это у вас появилось? А что вы…
— Грегор, помилуйте, — перекосило меня. — Не самая приятная для меня черта, учитывая индекс религии ноль.
— Совсем ноль? — неверяще уточнил коллега.
— С переходом в минус, — веско покивал я.
— Тогда ещё интереснее!
Ну вообще, интерес-то понять можно, мысленно вздохнул я. И доступа к ряду литературы у Грегора нет, на Энцеладе-то святых по косточке и по пёрышку разбирают в трудах.
Через шесть часов Кристина дремала, я отходил (к счастью, не в мир иной, а от многочасовой болтовни), а Грегор строчил в талмуде, чуть ли не подпрыгивая.
Вообще, судя по оставленному им “наследству”, а именно — книгам, он всегда был более учёным и философом, нежели следователем. Хотя его рассуждения философического характера “О сути радикализма и пуританства в рядах Священной Инквизиции” — бред преизрядный, как по мне.
Пуританин в его изложении (да и восприятии многих коллег, нужно признать) — тот, кто имея, положим, грузовой корабль с зерном, выращенным ушастыми экзодитами, и голодающую планету, сожжёт в варп зерно, потому что “скверна ксеносов”, благочестиво обрекая человеков на голодную смерть.
А радикал — это который на этом зерне принесёт в жертву десяток младенцев, для улучшения вкусовых и питательных качеств зерна, при помощи демонов.
Как по мне, расстрела через сожжение заслуживают оба варианта. Первый, потому что тупой. Второй — потому что дилетант, ну и тоже тупой.
Собственно, единственным критерием Инквизитора, по уму, есть профессионализм и компетентность. Его, аколитов — не важно, всё равно его. Ну и итог, естественно.
И, когда недоумок призывает демона, не пройдя необходимой сертификации, он даже не радикал, а радигавно.
Но и вообще не призывать, если, например, на планете демонический прорыв, а тебе НУЖНО знать, с хера ли тут творится демонский цирк? И не призывать просто потому, что “с демонами нельзя иметь дело”… Не менее преступно. Собственно, демонология внесена в реестр специализаций Схоластики Псайкана, например. И не ритуалисты, а псайкеры, на воле и пси-воздействии, дёргают и используют демонятину во благо.
Впрочем, вопрос был не в философических воззрениях собеседника, а в том, что собеседником он быть перестал.
— Грегор, — подал голос я, раза три, до ответного “угуканья”. — Я вернусь на челнок. Побеседовать о том, что я собираюсь сделать, мы не успели, — с толикой яда выдал я, на что коллега, не отрываясь от писанины, покивал. — Так что рассчитываю, что завтра вы мне поспособствуете во встрече с примархом.
— Угу, — был мне весьма информативный ответ и прощальное помахивание щупалом.
Ну а я приподнял посапывающую Кристину, да и побрёл к ангарной палубе.
Вообще, прикидывал я по дороге, шансы, безусловно, есть. Попасть во дворец Лоргара Кристина сможет, это она достоверно утверждала. Правда, “продавит”, пересилит, защитные ритуалы не без помощи моей энергии.