Тень Деформации
Шрифт:
— А я против, — отрезал я. — Точнее, скажем так: не вижу в этом смысла, не испытываю к Моллис тяги. Да и мохнатая она, — хмыкнул я.
— Она может…
— А вот этого точно не надо! — отрезал я. — На заданиях — это одно. Но вот то, что невзирая на окружение обычных людей, она гордо носит свой настоящий облик — скорее достоинство. По крайней мере, я её за это искренне уважаю. И прости, менять внешность… Ради чего?
— Она любит вас, Терентий, — был мне ответ.
— Глупости, Кристина, — усмехнулся я. — Кому, как не тебе, знать, что есть эта “любовь”. Какие механизмы и прочее. Кроме того, я прекрасно чувствую, ЧТО испытывает ко мне аколит. И даже страстью там
— А некоторым оперативникам она очень нравится! — заявила тереньтетка, на что я с улыбкой покивал, в стиле “совет да любовь”. — И… и я вас люблю! — надулась она.
— Ты и меня — да, — не мог не признать я. — Я, кстати, тоже не испытываю к тебе непреодолимого отвращения. Но, Кристина, природа эмоций и чувств, испытываемых тобой, далека от простого биологически-гормонального механизма, — на что задумчивая Кристина покивала. — Да и я к тебе привязан скорее душевно, да и то… — в ответ на что послышалось “сухарь бесчувственный”, причём ТОЧНО послышалось. — В общем, наши с тобой отношения несколько выбиваются из общих схем, — изящно свернул я тему. — А Моллис… Скажем так, если она найдёт себе мужчину, я за неё только порадуюсь. Если нет, а то, что выглядит как интерес, ощущается как интерес и чувствуется как интерес — невозможная страсть… Я поговорю с ней и решу. Я с ней, Кристина, а не ты и прочее. И, более, вопрос НАШЕЙ с тобой жизни в разговорах с аколитом не поднимай. Это, если желаешь, прямой приказ.
— По слову вашему, — буркнула Кристина. — А вот мне её шёрстка нравится, — совсем в сторону буркнула девица.
— Нравится — я не против, — с похерчелом выдал я, так же в сторону буркнув. — Зоофилка этакая. И променяла нас с тобой, Котофей, на какую-то приблудную кошатину.
На что Котофей с укоризной воззрился на хозяйку, развернулся, задрал хвост и гордо покинул апартаменты.
Кристина изволила на нас дуться, я изволил внутренне веселиться, что, в целом, не помешало отмокнуть в немалом бассейне, заменяющем мне ныне ванну, собраться и направится к вокс-рубке оповещать волчар.
А оповестив Тьялд в стиле “вот вы нас не ждали, а мы сейчас будем”, я, прихватив раздувшуюся Кристину под руку, направился к челноку.
Через четверть часа добрались мы до волчьего логова, где мою персону встречало несколько волчар в виде “почётного караула”, ну и Рагги собственной персоной.
— Здравия тебе, Инквизитор, — умеренно-недоброжелательно поздоровался он, поводил носом и очами и осведомился: — А где?
— Лечит нанесённые вами её психике травмы, Бронсон, — ровно ответил я, внутренне хмыкнув. — И вам здравия, — культурно ответствовал я.
— Проведу в пиршественную залу, только с бабами нельзя! — выдал он.
— Значит, тут покушаем, — широко улыбнулся я. — Госпожа Гольдшмидт — в первую очередь, дознаватель Инквизитора, а уже потом всё остальное. И, в самом конце весьма длинного списка, она, как вы изволили выразиться, “баба”.
— И пахнет от него противно, Моллис говорила, — хулигански прошептала мне на ухо госпожа дознаватель, что поморщившийся Рагги астартьими ухами прекрасно услышал.
— Тролль с тобой, привереда! — выдал волчара. — Сделаем исключение, — сделал сам себе одолжение он.
И направились мы в недра Тьялда. Встречных астартес нам не попадалось, только простые люди. А я с интересом в свете и ветре вглядывался в покрывавшие стены Логова руны. В принципе, на том же Рагги эти руны тоже были, в смысле, на его барахле, но чтобы разглядеть, даже в свете и ветре, нужно было
На корабле же, крупные и на фоне стен, они были вполне видны, что окончательно уверило меня в том, что это имматериум, а не какая-то там “воля Фенриса”. Но вот принцип воздействия я толком не понимал: например, те же литании и ритуалы были направлены на обращение к разумным, условно разумным, в общем, просто живым обитателям имматериума. Артефакты либо имели ограниченный срок жизни, либо требовали жертву в определённом виде: не гекатомбы трупов, но каплю крови, ещё что-то такое. Что артефакты самовольно и, в большинстве случаев, безболезненно извлекали из использующего их. Самый “продвинутый” же артефакт — это вообще демон или иная тварь имматериума, заключённая в предмет.
А вот с ентими рунами варповыми я понимал, что они делают, но не понимал “как”. Похоже, напитанная энергией имматериума краска или царапины искажали сам имматериум, обращаясь непосредственно к нему, а не к его обитателям. Что, насколько я знал, было исключительно свойством как раз таки живых — тех же псайкеров, демонов и прочее. А тут какие-то варповы закорючки — и работают. Магия, как она есть, мысленно похмыкал я.
Ну и довелись мы до довольно староскандинавского зала, где волчары пьянствовали спиртное, жрали мясное, ну и лапали сновавшее между столами женское. Я хотел было возмутиться, но вскоре понял, что Рагги имел в виду: к кристининой попе несколько раз тянулись волчьи клешни на протяжении пути к центральному столу. Несколько раз не дотягивались, один раз по клешне прилетело псионическим разрядом, на что послышалось злобное шипение: “проклятая ведьма!” — но более на нашем пути клешней не тянулось.
Поместились мы за стол, уставленный пожрать-попить, ну и Рагги зарядил громогласную речь всем присутствующим, на тему того, что вот мы ловили, ловили и наконец заловили противных тысячу сынов. Ура нам.
Стая товарищей на сей спич разразилась довольными криками, мол, ай да мы, ай да молодцы, а Рагги вообще всем молодцам молодец, давайте по этому поводу нажрёмся, напьёмся и натрахаемся.
И приступила группа волков к обозначенному, хотя насчёт последнего пункта — лично я свечку не держал. Мясо было ничего, фенрисский эль или мёд — действительно пробирал. Правда, на вкус был гаже палёной водки, а человеков, общеизвестно, вообще отправлял на тот свет. В общем, на фиг такую гадость пить, постановил я после пробных пары литров.
Довольно комичный диалог произошёл в процессе пиршествования. Кристина заинтересовалась, ну и протянула руку к трёхлитровой кружке. К чести Рагги, он хотел предупредить. Правда, грабли свои тянуть не стоило, впрочем, лапа наткнулась на телекинетический барьер, а Кристина вопросительно взглянула на волчару.
— Фенрисский эль не для людей, ведь… девица, — выдал задумчиво ощупывающий барьер тип. — Не пей, сожжёшь требуху насмерть. Хотя, делай что хочешь, я предупредил, — развёл он руками, после чего отвалил челюсть.
— Слабовато, да и на вкус довольно посредственно. Чистый прометий приятнее, — с видом заправского сомелье выдала веселящаяся девица, отхлебнув литра полтора.
И принялся Рагги опять штопать треснувший шаблон. Как бы это у него в привычку не вошло, волчара-швея — излишне экстравагантно, отметил я.
В этот момент отслеживаемый мной в свете и ветре неслабый псайкер, ранга гамма плюс, ближе к бете, направился к столу нашего пиршествования. Подрулил, и слова дурного не говоря (хорошего тоже, молчал, гад такой), плюхнулся рядом и уставился на наши персоны.