Тень дракона
Шрифт:
Танька замерла у потайной двери, во все глаза глядя внутрь. За дверцей оказалась крохотная комнатка, больше похожая на кладовку. В заполнявшем почти всю кладовку глубоком старом кресле скорчилась Стелла. Ноги судорожно поджаты, седая голова в цветастом платке уткнулась в обтянутые толстыми вязаными чулками коленки, подошвы древних резиновых калош выставлены вперед – точно последний заслон перед лицом неумолимого врага. Тело старой рожденной сотрясала крупная дрожь – тряслись толстые плечи под раритетной плюшевой жакеткой, тряслись красные, унизанные аляповатыми
– Змилуйся, батюшка Спиридон, не убивай дуру старую, ось тоби хрест – навики-викив чаклуваты зарекусь, тильки не убивай!
– Тем лучше – одной конкуренткой меньше, – после долгой паузы наконец сказала Оксана Тарасовна.
Колотящая Стеллу дрожь прекратилась – тетеха еще несколько мгновений сидела неподвижно, потом голова ее чуть-чуть оторвалась от коленок, и из-под края платка выглянул расширенный до предела глаз. Некоторое время она пялилась на разглядывающую ее сквозь шифоньер компанию, потом резко выдохнула и равнодушным неживым голосом пробормотала:
– А, це вы… Я вже думала – смерть моя пришла. – Стелла медленно опустила ноги на пол, вытерла рукавом лицо – на старом плюше остались мокрые разводы пота, – перегнулась через ручку кресла, вытащила трехлитровую банку с мутной жидкостью и присосалась к краю. Тяжелая банка дрожала у нее в руках, струйки текли изо рта на плюшевую грудь – омерзительно запахло спиртом.
– Она пьяна! – отшатываясь и зажимая нос двумя пальцами, скривилась Оксана Тарасовна.
– Неправдычка ваша! – мотнув головой – мутные капли разлетелись во все стороны, – пробормотала старая ведьма. – Пью-пью, а все не пьяная, – она жалостно всхлипнула и трубно высморкалась в концы своего платка. – Трезва-ая! – распялив рот, Стелла залилась слезами.
– А ну-ка посторонись, Оксанка, а то как с тем домовиком будет, – оттесняя Оксану Тарасовну плечом, пробормотал Ментовский Вовкулака и залез в шифоньер, к засевшей в потайной кладовке Стелле. – На, закусывай, – в руках у него была чашка супа со стола.
Стелла покачала нечесаной головой.
– Не можу, нутро не принимает, – пробормотала она, снова приникая к банке.
– Ну тогда и мне выпить дай, – с явным сомнением поглядывая на мутную жидкость, попросил подполковник.
– Тэбэ на що? – рукавом прикрывая банку, буркнула Стелла. – Тэбэ нихто вбыты не хоче!
– А тебя хотят? – недоверчиво скривился старый оборотень. – Кому ты нужна?
– Ой, правый ты, Вовчику-братыку, ой правы-ый! – неожиданно взвыла Стелла. – Никому-то я, старая, не нужна, никому-то не потрибна! – запричитала она, раскачиваясь, кресло страдальчески скрипело. – А все равно вбьють, бо ему ж все равно кого вбываты, абы видьму! И навищо ж я, несчастная, видьмой народылася! Навищо у мамки з бабкой научалася, навищо чары плела, заговоры клала, заклятья строила! Та хто ж знал, що цей клятый Спиридон до нашего города заявится! Та шо ж его, выродка, сюды-от повело, та являлся б у якомусь Париже, там видьом много, одну
– Какой Париж? Какой Спиридон? – ошарашенно переспросила Оксана Тарасовна.
– Кажется, я слышала это имя, – неуверенно пробормотала Танька. – Точнее, читала… – она нахмурилась, вспоминая. – В какой-то деревне вроде бы жил парень… Спиридон… В него влюбилась молодая ведьма… Или, наоборот, он в нее? Короче, стоял, как сейчас, декабрь, незадолго до Рождества…
– Во-во, декабрь и есть, – вставила Стелла и снова всхлипнула.
– Спиридон шел с вечорныци – ну, вечеринки предрождественской, а та ведьма влюбленная вроде обернулась кошкой и пробралась к нему в дом…
– На фига? – удивился Богдан.
На него уставились все – и девчонки, и старшие ведьмы, и Ментовский Вовкулака, и даже оглушенные робленные Стеллы, кажется, приподняли головы. Богдан почувствовал, что краснеет.
– Малой еще, – наконец, словно извиняясь, пробормотал оборотень.
– Он не малой, он дурной! – фыркнула Танька, окидывая Богдана совершенно уничтожающим взглядом. И вернулась к рассказу. – А Спиридон увидел ее и… – голос у Таньки дрогнул. – И убил. Забил насмерть.
– Он что, маньяк? – переспросила Ирка и тут же замолчала, начиная понимать. Маньяк. Убийца…
– У местных ведьм был ковен – тогда он громадой назывался, и они решили Спиридону отомстить, – продолжала рассказ Танька. – Только он как-то прознал и спрятался в единственном месте, где его не могли достать – на могиле убитой.
Ирка кивнула. Для ведьмы ее дом и впрямь был крепостью, никто не мог обидеть того, кто укроется в нем. Могила – последний дом несчастной ведьмочки, влюбившейся не в того парня…
– Но ведьмы тоже не растерялись и вызвали себе в помощь настоящую киевскую ведьму!
– Слава Киева как мировой столицы ведьмовства мне всегда казалась преувеличенной, – скривилась Оксана Тарасовна. – Каждая молоденькая писюха, не умеющая даже морок толком набрасывать, уже нос задирает – она, видите ли, из Киева!
– Та, видно, опытная была, – пожала плечами Танька. – Придумала, как Спиридона выманить. Они обложили могилу метлами ведьм и подожгли…
Ирка снова кивнула. В каждом, самом непреложном законе ведьмовства можно отыскать скрытую лазейку, обходной путь. Точно наяву она увидела зимнюю ночь, белую от навалившего снега, и негасимый костер на безмолвном кладбище. Мечущуюся в дыму тень и застывших вокруг могилы ведьм – в их мрачных глазах плясали, отражаясь, алые языки пламени.
– Спиридон не выдержал и с могилы соскочил! – триумфально закончила свой рассказ Танька.
– И что? – напряженно спросила Оксана Тарасовна.
– Не знаю, – растерянно пожала плечами Танька. – В книге больше ничего не сказано. Это ж когда было! Двести лет назад, а может, и больше! Наверное, ведьмы его убили, – неохотно предположила она.
– Ось з тех пор он и является, – тоскливо вздохнула Стелла. – Ведьм перебил – страсть! Теперь, видать, наша очередь, – и она снова надолго приникла к банке.