Тень дракона
Шрифт:
Интересное дело! Насупившись, Ирка отступила прочь. Кровь черного цвета, от которой снег на составляющие разлагается, и у него, значит, вода, а у нее, значит, – яд!
– Я хотела помочь! – пробурчала она, но змей ее не слушал – его длинный раздвоенный язык танцевал у вспоротой перепонки. Капли черной крови с шипением вскипели – и края раны потянулись друг к другу, медленно смыкаясь в длинный набухший рубец.
– Хорош-шо, эта твоя ведьма нас в прош-шлое утянула – здесь снег ч-шшистый, – удовлетворенно вздохнув, змей разложил залеченное
– Удрать реш-шила? – зловеще трепеща языком, прошипел он. – Думаеш-шь, ту ведьму упустил, теперь тебя с-съем?
– А ты, как Ганна Николаевна, думаешь, все на свете упирается в тебя? – хрипло огрызнулась Ирка. – Я к Таньке! К Богдану! Взлететь не получается, перекинуться тоже не могу… Наверное, потому что до сих пор внутри Ганниного заклятья… – Ирка изо всех сил старалась не заплакать – только не хватало сопли распустить перед этим гадом, даже не ползучим, а летучим! – А ведьмы, они…
– Помню, с-слышал, – изгибаясь в снегу, прошипел змей. – С-серебряный с-скорпион… – он задумчиво скосил на Ирку желтый глаз и непререкаемым тоном добавил: – Чтоб ты знала – очень многое на свете упирается именно в меня! – он медленно повернулся к Ирке боком и вдруг скомандовал: – С-садись! – и добавил, брезгливо косясь на облепленные мокрой землей подошвы ее ботинок: – Только ноги вытри, а то шкуру мне испачкаеш-шь!
Ирка поглядела на него изумленно – он что, и правда предлагает… лететь на нем? Ей – на змее?
Неподвижная физиономия рептилии вдруг странно дернулась – Ирка могла поклясться, что на ней проступила досада!
– Если ты так сильно не любишь змеев, зачем себя насиловать?! – прошипел он. – Могла меня и не звать!
– Ты что, как Ганна Николаевна, мысли читаешь? – пробормотала Ирка.
– У тебя на лице написано! – выпуская из ноздрей две струи горячего пара, фыркнул он. – Физиономия такая, будто я тебе на жабу влезть предлагаю!
Ирка невольно дернула плечом – а он видит большую разницу между собой и жабой?
– Я не люблю! То есть, я НЕ не люблю! – попыталась пояснить она и тут же вздохнула: – То есть, если совсем честно, то не очень… И ничего я тебя не звала!
– А врать зачем? – обиженно насупился змей. – Кто во дворе школы кричал: «Приходи, гад ползучий»?
– Так я ж Спиридону! – изумилась Ирка.
Змей выгнул шею и поглядел на нее озадаченно – сверху вниз:
– А этот заклятый маньяк при чем?
– Ни при чем – ругалась я так! – выпалила Ирка и тут же зажала себе рот рукой. Он ее сейчас попросту съест – и она не отобьется, сил совсем нет!
– Ясно, – сказал змей тихо-тихо. – Ты мной ругаешься.
Над старым кладбищем повисло молчание – как и положено, кладбищенское.
– Ну… Я пойду, – пробормотала
– Обещал отвезти – значит, отвезу, – злобно пшикнул змей. – Нет у меня вашей ведьмовской привычки: захотела – сказала слово, захотела – взяла обратно!
– Так у нас же Слово – не обещание, а совсем другое! – возмутилась Ирка… и тут же звучно захлопнула рот. Пусть говорит – лишь бы унес отсюда!
Она неловко вцепилась в край крыла – змей заметно напрягся…
– Ой, извини! – она торопливо отдернула от раненого крыла руку, попыталась ухватиться за шкуру – пальцы скользили по гладкой чешуе. Ступила на лапу… и наконец махнула змею на шею. В ложбинку на спинном гребне, точно специально устроенную для седока.
– Змеев ты не любишь – а мне на шею села и ножки свесила. Очень характерно для людей! – со злобным удовлетворением объявил змей.
Честное слово, Ирка хотела с него спрыгнуть! Но огромные перепончатые крылья шевельнулись, гоня ветер, и, по-гусиному вытянув шею, змей взмыл в воздух.
Высокое, по-зимнему холодное небо с мелкими колючими звездами прыгнуло навстречу, точно какой-то великан притянул его к земле. Иркины волосы заполоскались, как флаг. Перегнувшись через гребень, она поглядела вниз, на старое кладбище. Оно больше не было зимним и белым – голые черные могилы и покосившиеся кресты, взбаламученная земля и начавшие замерзать потеки воды. Могила на холме, окруженная перекрученной и изломанной оградкой, наполовину выдернутой из раскисшей земли, казалось, пережила нашествие кладбищенских маньяков.
– Прости, – прошептала Ирка. – Я не хотела тебя обидеть…
На вершине точно мелькнул огонек, и холм провалился сам в себя, как детская раскладная игрушка. Земля пошла волнами. Один за другим старые кресты уходили в глубину, длинными белыми языками наползал снег и застывал, нетронутый. Срок заклятья Ганны Николаевны закончился. Если бы змей не затаился на месте встречи – вполне вероятно, что ее, Иркино, мертвое тело уходило бы сейчас под землю вместе со старым кладбищем. Очень удобно. А враз помолодевшая Ганна Николаевна усаживалась бы за руль своего «Порше», прикидывая, что бы еще такого ценного отвинтить у следующей ведьмы под следующее Рождество.
– А… А как ты узнал, куда меня ведьмы повезли?
Змей фыркнул – точно паровоз пыхнул.
– Вот сложность – твой здухач телепался над вашим автомобилем, как флаг! А уж разглядеть в этом чахлом скверике старую ведьмовскую могилку и того проще – я вас, ведьм, насквозь вижу, даже сквозь землю! Ясно же, что вы именно туда потащитесь!
Заснеженный сквер вернулся на свое законное место. Из центральной аллеи чуть не кубарем выкатилась женщина и кинулась бежать по дороге.
– Оксана Тарасовна! – процедила Ирка.