Тень друга. Ветер на перекрестке
Шрифт:
Лучшие, передовые офицеры русской армии стремились сделать имя полка, дивизии средством воинского воспитания, укрепления боевых традиций. Речь шла о том, чтобы каждая часть имела свой оттенок, чтобы солдату люди другой части говорили: «Ну, с первого взгляда виден ахтырец», «Вот за версту признали эриванца» — и чтобы действительно такое отличие существовало. Опытные генералы признавали вполне боеспособной ту часть, где солдаты и офицеры считали свой полк первым, свято хранили его старые предания и недавнюю славу.
Многие воинские части ревниво оспаривали друг у друга боевое первенство. Характерна в этом смысле песня Изюмского полка,
Каждый полк но хотел и мысли допустить, чтобы другой превзошел его мужеством, а в бою один человек крепко стоял за другого. «Надобно знать, — писал известный военный историк А. Норцов, — до какой степени напоминание славного имени полка действует на солдат. «Помните, что вы кабардинцы» — эта фраза всегда равнялась нескольким сотням подкреплений».
В годы гражданской войны, когда военная символика, соединившись с идеями Октябрьской революции, стала истинно народной, полки и дивизии получали наименования главным образом за исключительные боевые заслуги. Широко известна Чонгарская дивизия.
Вспоминая о боях 6-й кавалерийской дивизии, которая вместе с 30-й стрелковой после жестокого боя взяла казавшиеся неприступными укрепления Чонгарского полуострова, ее командир Ока Городовиков писал: «На всем карьере к дивизии прискакали Ворошилов и Буденный. Поздравили меня с победой.
— Ну, — говорят, — 6-ю дивизию нужно переименовать.
— Если хотите переименовать, ее нужно назвать Чонгарской, — ответил я.
— Совершенно правильно. Раз она взяла Чонгарские укрепления, мы ее переименуем в Чонгарскую дивизию».
Гремела на Дальнем Востоке слава 2-го Советского полка, переименованного в Волочаевский и награжденного орденом Красного Знамени. Полк получил свое имя в память штурма Волочаевки, когда люди бросались на колючую проволоку заграждений и, приминая ее своими телами к земле, открывали остальным бойцам путь к наступлению. Полк получил знамя с надписью: «За беспримерный по доблести Волочаевский бой 12 февраля 1922 г.».
Памятные места сражений гражданской войны остались в наименованиях Сивашской и Богучарской дивизий. Рассказывая о рукопашной схватке с белыми, старый богучарец писал: «Это было первое сражение, связавшее нас, бойцов, братством по крови, на этом укрепилась дисциплина дивизии и засияло ее имя».
Когда дивизия была расформирована, а часть ее старых кадров вместе с боевыми знаменами влилась в 4-й Украинский полк, съезд боевых земляков-богучарцев принял решение: «В ознаменование славных традиций и заслуг 40-й Богучарской дивизии съезд возбуждает ходатайство о переименовании 4-го Украинского полка в 4-й Богучарский».
Возрождение в дни Отечественной войны принципа именного отличия частей и соединений было полно глубокого смысла.
Восемь корпусов Красной Армии — пять танковых и три механизированных, особо отличившихся в боях за Отечество, — получили названия, навеки связавшие их со славой побед у Волги и на Дону, — Сталинградский, Тацинский, Кантемировский, Котельниковский и другие.
Приказ народного комиссара обороны о присвоении наименований этим соединениям возродил давний обычай русской армии. Значение этого события для развития войскового товарищества и поддержки боевых традиций было весьма велико.
Вся история нашей Отечественной войны увековечена в названиях героических полков и дивизий Советской Армии. Герои Дорогобужа, ельнинские храбрецы, защитники Севастополя, Одессы, Ленинграда, Сталинграда, воины, постоявшие за великую Москву и другие города и села нашей Родины, освободители Европы приняли как бесценную награду почетные наименования, связанные с местом их подвигов.
А теперь в Москве по Красной площади парадным строем уже много лет традиционно проносится гвардейская Краснознаменная ордена Суворова Таманская мотострелковая дивизия имени М. И. Калинина.
И тихая Тамань с ее тайной лермонтовской ночи и военной судьбой вдруг оживает в почетном имени боевого соединения.
ХРАБРЫЙ ПЕТИН,
ИЛИ
УРОК ИСТОРИИ НАПОЛЕОНАМ
Тогда же мы много говорили о Батюшкове, не о нем одном, по вообще о русских литераторах на войне. Кроме Лермонтова и Толстого, чьи военные биографии известны каждому, мы вспоминали Бестужева-Марлинского, его романтизированных героев и его самого, реально несчастного, вконец задерганного начальством в дальнем гарнизоне на Кавказе; декламировали звучную строфу поэта-улана Николая Гербеля — я привел ее тогда в историческом очерке о воинском знамени: «Впереди штандарт сияет утренней звездой, ветер бережно играет тканью золотой»; читали «Письма русского офицера» Федора Глинки, спорили о Гаршине...
Но более всего говорили о Батюшкове. Он участвовал в войнах с Наполеоном, вступил в ополчение, стал сотенным начальником петербургского милиционного батальона, а в последних сражениях, когда военные действия перекинулись за государственные границы России, был адъютантом генерала-храбреца Н. Раевского.
Стихотворение «Тень друга» с эпиграфом из римского поэта Пропорция: «Души усопших — не призрак: не все кончается смертью; бледная тень ускользает, скорбный костер победив» — он посвятил своему другу, боевому офицеру Ивану Александровичу Петину. С ним вместе он провел еще финскую кампанию в войне со шведами 1808—1809 годов. Петин был убит в «битве народов» под Лейпцигом.
Батюшков его очень любил. В письме к матери друга он сообщал о своем стремлении помочь сооружению памятника со сыну, павшему смертью героя-освободителя в центре Европы. Он писал:
«Сладостно и приятно помыслить, что на том поле славы и чести, на том поле, где русские искупили целый мир от рабства и оков, на поле, запечатленном нашей кровью, русский путешественник найдет прекрасный памятник, который возвратит ему имя храброго воина, его соотечественника, и почтит его память, драгоценную для потомства! Я исполню то, что обещался на могиле храброго Петина, и счастливым назову себя, если вы не отринете мое предложение, усердием и дружбою внушенное...»