Тень его мыслей
Шрифт:
Но именно это и скажем им Шири, потому что это правда. К несчастью, полагаю, это всегда правда. Но с тем, что такие люди, как вы и я, хотят от мира, у истины нет ничего общего. Положение. Влияние. Деньги. Как пророчица, вы можете сказать то, что вы хотите, используя свое влияние в своих целях, не говоря несчастливой или несвоевременной правды.
– А когда мои пророчества не сбудутся?
– Просто будьте
Note1
Явная ошибка автора, он перепутал пророчества леди Ладиры и леди Мореллы. – Прим. ред.
Впервые Делази расслабилась. Лондо подумал, что увидел ее улыбку, но он не был в этом уверен.
– Скажите мне, ваше величество, а пророчица может покинуть Тувейн? – спросила она.
– Они всегда покидали его, когда умирали. Но все когда-то случается впервые. А зачем?
– Ну, через пять лет работы на ваше величество, на такой авторитетной должности, я думаю, что титул и земли могут быть единственной достойной наградой. Присутствие при дворе в роли бывшей пророчицы может быть… очень выгодным.
– Несомненно, – сказал Лондо, и этот раз не ошибся.
Теперь она определенно улыбалась.
Лондо нашел церемонию посвящения на берегах реки Тувейн величественной, красочной и насыщенной. Делази, подумал он, была просто великолепна в своей белой с золотом мантии, когда она посмотрела на него из каменной пещеры на берегу реки, и ее глаза сверкнули как две маленькие серебряные монеты.
Это было наиболее подходящее сравнение. Что там люди говорят о том, что глаза – зеркало души… Неважно, решил он. Они поняли друг друга.
Обратный путь в столицу был короче и прошел без происшествий, если не считать того, что Страж время от времени вмешивался в его мысли.
"Она все еще потенциальная угроза", – шептал голос в его мыслях.
"Верно, но она публично опозорена. Никто не будет слушать ее. Она изгнана из дворца, и никогда не окажется поблизости, так что ваша тайна будет в безопасности. Вы должны быть благоразумными. Вы же не можете уничтожить все потенциальные угрозы".
"Не сегодня, возможно, – ответил Дракх, – но есть и завтра…"
После прибытия в королевский дворец и короткого совещания с министром Воулом, Лондо вернулся в свои покои, где обнаружил ожидавшее его письмо. Хотя он не видел этого почерка ранее, он уже знал, что это от Шири.
"Благодарю вас, – прочел он. – У меня нет подарка, который был бы равен вашему: моя свобода и реабилитация Дома моего отца. Так что я даю вам единственное, что могу, – последнее пророчество.
Однажды, император, вы освободитесь от вашей ноши. Однажды вы спасете наш народ и все жертвы, что вы принесете, окажутся не напрасными."
Лондо опустил письмо, и оглянулся на свой любимый город, обрамленный строительными лесами, выкарабкивающийся из ужасов войны, и был удивлен, почувствовав слезы, текущие по его лицу.
Сон был один и тот же. Всегда один и тот же.
Шакат, лежащий перед ним на земле, его четыре ноги связаны веревкой, рога скребут сухую землю. Солнце припекает голову.
Голос, всегда один и тот же голос, шепчущий позади Лондо. "Ты знаешь, что надо сделать. То, что ты всегда делал".
Лондо посмотрел на животное, и их взгляды встретились. Глаза, что смотрели на него, были полны ярости, гордости и непокорности.
И во сне это были глаза Шири, испуганной и одинокой… это были глаза его народа, когда он шел по улицам… и, наконец, он узнал их – это были его собственные глаза, глядящие на него.
"Это долг, – шептал голос. – Ты не можешь идти против долга".
Лондо посмотрел вниз. В его руке был меч.
"Нет, могу", – подумал он в ответ и взмахнул мечом, разрубив веревки, связывающие ноги животного.
Оно вскочило и в последний раз посмотрело на него. Потом, с такой силой и свободой, которых он никогда раньше не ощущал, Лондо наблюдал, как животное поскакало прочь, исчезая вдали, в лесу, в будущем.
Сон больше никогда к нему не возвращался.