Тень и искры
Шрифт:
– И что же это за пророчество? – спросил Никтос. – Можете нам рассказать?
– Я видела лишь разрозненные образы. Людей, не похожих на смертных, правящих в царстве смертных, в странах, которые вряд ли сейчас существуют.
– Например?
– Опустошенные города. Сокрушенные и возрожденные королевства. Великие и… ужасные войны – войны между королями… и между королевами. – Она сдвинула брови. – Лес с деревьями цвета крови.
Никтос нахмурился.
– Красный лес?
Она кивнула.
– Но в царстве смертных, кишащий смертью.
– Что ж. – Я медленно выдохнула. – Во всем этом нет ничего хорошего.
– Но еще я видела ее. Видела их. Избранную и потомка Первых. – Пенеллаф перевела взгляд на меня. В ее глазах ярко горел итер. – Королеву Плоти и Огня. И его – короля, восставшего из Крови и Пепла. Они правили бок о бок, и это… казалось правильным. Они воспринимались как надежда.
Я понятия не имела, кто они и что это значит, но придется поверить ей на слово.
– Видела ли ты еще что-нибудь?
– Настолько непонятное, что даже не передать, но я помню слова. Никогда их не забуду.
Она опустила взгляд, а Холланд пожал ее руку и отпустил. Она прочистила горло.
– Из отчаяния золотых корон, рожденная от смертной плоти, поднимется великая первозданная сила как наследница земель и морей, небес и всех миров. Тень в искре, свет в пламени, дабы стать огнем во плоти. Когда звезды падут в ночи, могучие горы обрушатся в моря, а старые кости поднимут мечи бок о бок с богами, обманщик утратит славу и двое родятся в царстве смертных от одного и того же злодеяния, от одной и той же великой первозданной силы. Первая дочь, с наполненной огнем кровью, предназначенная для некогда обещанного короля. И вторая дочь, с кровью, наполненной пеплом и льдом, вторая половинка будущего короля. Вместе они переделают миры, возвестив о начале конца.
Пенеллаф помолчала и подняла взгляд. Ее глаза горели, как отшлифованные сапфиры.
– И все начнется, когда прольется кровь последнего Избранного. Великий заговорщик, рожденный из плоти и огня Первозданных, пробудится как Вестник и Носитель Смерти и Разрушения в землях, дарованных богами. Берегитесь, ибо конец придет с запада, дабы разрушить восток и опустошить все земли, что лежат меж ними.
Она испустила прерывистый вздох.
– Это… вот оно.
Я хотела что-то сказать, но остановилась и взглянула на Никтоса. Он задумчиво поджал губы, а изгиб бровей словно говорил: «Это еще что такое?»
– Это… – Никтос медленно заморгал. – Звучит впечатляюще.
Пенеллаф беспечно рассмеялась.
– Но ведь так оно и есть?
Никтос медленно кивнул.
– Думаю, можно с уверенностью предположить, что в последней части говорится о моем дяде. Великий заговорщик, полноправный Носитель Смерти – это он. Он вместе с моим отцом родился на западе. – Никтос посмотрел на меня. –
– И последняя часть пророчества означает, что он уничтожит все земли от запада до востока, включая царство смертных? – Я вытерла ладони о бедра.
– Зависит от того, что это за Избранный, – сказал Холланд. – Имеются ли в виду те избранные, которые предназначены служить богам, или… кто-то вроде тебя, избранный для иной цели.
– А «рожденный из плоти и огня Первозданных» может означать какое-то перевоплощение, а не настоящее рождение, – добавил Никтос.
– Ладно. Это я поняла. Но какое отношение это может иметь к Колису? – спросила я. – Как он может пробудиться, если он…
Я замолчала.
– Разве что он отправится спать, – проговорил Никтос, глядя на Холланда и богиню. – Чего никогда не случится.
Холланд наклонил голову.
– Пророчества… это всего лишь возможности. Очень многое может их изменить, и, насколько понимаю, не все слова нужно воспринимать буквально. Проблема в том, что мы зачастую не знаем, какие именно.
Я фыркнула.
– А первая часть? Про отчаяние золотых корон? Может, речь идет о Родерике Миреле? Он был в отчаянии, когда заключал сделку.
– И я так думаю, – подтвердил Холланд. – Эйтос заключил сделку с Родериком вскоре после того, как узнал о пророчестве. Но опять же, очень многое может изменить пророчество. Изменить его значение и смысл каждого слова.
– Чудесно, – проворчал Никтос, и я чуть не рассмеялась.
Холланд сочувственно улыбнулся.
– Не бывает так, что только одна нить направляет течение жизни и ее воздействие на миры.
Холланд открыл ладонь и растопырил пальцы. Я ахнула при виде множества мерцающих ярко-голубых нитей.
– У большинства жизней их десятки. У некоторых – даже сотни возможных вариантов. У тебя… – Он поднял взгляд на меня, и я сглотнула. – У тебя много нитей. Много различных путей. Но все они заканчиваются одинаково.
Я похолодела.
– Как?
– Иногда лучше не знать, – ответил он.
Пенеллаф подошла ближе.
– Но иногда знание – сила.
– Я хочу знать, – кивнула я.
На лице Холланда мелькнула ласковая улыбка, и он сказал:
– Все пути заканчиваются твоей смертью до того, как ты встретишь двадцать первый день рождения.
Я оцепенела. До двадцати одного года? Боги… это совсем скоро.
Никтос шагнул вперед и заслонил меня.
– Этого не будет.
– Пусть ты Первозданный, – перевел на него взгляд Холланд, – но ты не Судьба.
– Судьбы могут катиться в Бездну, – прорычал Никтос.
Его кожа истончилась, и под ней завихрились тени.
– Если бы. – Холланл слегка улыбнулся, ничуть не встревоженный вскипевшей внутри Никтоса бурей. – Смерть всегда находит тебя, так или иначе. – Он перевел взгляд на меня. – От рук бога или введенного в заблуждение смертного. От самого Колиса или даже от Смерти.