Тень на плетень (сборник)
Шрифт:
Маринка долго возмущалась после его ухода.
Дело в том, что статью написала именно она и очень гордилась ее военной направленностью.
– Он еще мне будет объяснять, как выглядит «глок»! – шумела она, перекидывая бумажки на своем столе. – Да я сама ему объясню все что угодно, причем очень подробно! Даже то, чего сама не знаю!
Второй посетительницей была бабка, торгующая семечками и сигаретами на рынке. Она указала нам на не правильно написанную уже в другой статье фамилию милиционера-взяточника и пообещала предоставить нам целый список коррупционеров из Кировского РОВД, начиная с дворников и сантехников.
Я долго ее благодарила за активность и лично проводила к выходу, чтобы убедиться, что она ушла.
Вернувшись, я строго-настрого запретила Маринке пропускать ко мне эту сестренку Павлика Морозова и только после чашки кофе и сигареты немного успокоилась.
Третьим, уже во второй половине дня, пришел молодой человек лет тридцати, работающий вроде бы шофером, а может быть, и слесарем. Он сказал, что фотографии, сделанные в ночном клубе «Времена года» Виктором и служившие иллюстрацией к моей статье, задевают как достоинство его жены, так и его тоже…
Всем своим посетителям я искренне пообещала опубликовать опровержения в следующих номерах. Так вот, военный и бабка ушли вполне довольные уже тем, что их терпеливо выслушали, а молодой человек покачал головой и только удобнее уселся на стул для посетителей, стоящий напротив моего кресла.
Я не придала значения такой мелочи: ну сидит, ну не согласен, ну мнет в руках газету… Подумаешь!
Я вздохнула и, набравши полные легкие воздуха и полные нервы терпения, достаточно корректно сказала, еще и не догадываясь, что нежданная буря уже на подходе и вот уже сидит передо мною в виде молодого человека самой обыкновенной наружности:
– Я все вам объяснила? У вас еще есть какие-то вопросы ко мне?
– Все, – пробормотал он. – Вы все мне объяснили! – громче произнес он, и я заметила, как лихорадочно зажглись его глаза.
«Мама моя родная, – предчувствуя панику, подумала я, – он псих! Он же псих самый натуральный. Сейчас побьет или убьет».
Не буду скрывать, я немного испугалась и настороженно уставилась на моего гостя, слушая, что он мне говорит.
– Вы мне объяснили все, – заговорил он, вздрагивая всем телом, словно сквозь него пропускали электрический ток малыми порциями, – а теперь давайте-ка я вам сейчас объясню кое-что.
Я объясню вам, что ваши извинения мне на х… не нужны! Вы понимаете?
Я кивнула, демонстрируя безусловную понятливость и готовность все понимать и впредь, и осторожно протянула левую руку к селектору. Если Виктор сейчас у себя, то мне достаточно будет нажать кнопку. Виктор сам все услышит и прибежит мне на помощь. Жаль только, что фотолаборатория находится не в соседней комнате…
– Не шевелитесь! – крикнул молодой человек и сильно хлопнул ладонью по столу. Телефон, до этого спокойно стоящий на месте, подпрыгнул от неожиданности и отшатнулся ближе к краю стола, селектор что-то тонко звякнул, а я просто вздрогнула.
– Вы в вашей похабной газетенке, – молодой человек поднял смятый номер газеты, которую до этого вертел в руках, – пишете всякую херь про нормальных людей! Понимаете вы это?! Про нормальных! А люди бывают разные! Не все такие толстокожие суки, как вы, неуважаемая Ольга Юрьевна!
Он сделал паузу и повторил уже издевательским тоном:
– Ольга Юрьевна! Скажите, пожалуйста, какие мы важные! Сколько тебе лет, девочка, что ты расселась тут и вообразила себя главным редактором?!
Это от большого ума, что ли? От семи пядей во лбу или от каких-то других способностей?!
– Что вы себе позволяете? – искренне возмутилась я и нажала все-таки кнопку селектора.
Точнее будет сказать, я протянула к кнопке руку, но тут молодой человек ловким движением наподдал по селектору, и он, подскочив, слетел со стола и рухнул на пол рядом с моим креслом.
Звук получился хороший, громкий. Я отшатнулась назад к спинке кресла и замерла, поняв, что передо мною точно псих. Причем псих опасный, буйный и не контролирующий свои поступки.
– Расселась тут за большим столом и думаешь, что уже можешь вершить человеческими судьбами?! – орал мой дорогой гость. – Ты никто, ты ничтожество полное, только имеющее доступ к печатному сганку! Из-за твоих глупых статеек люди гибнут, ты понимаешь это или нет?! Люди умирают из-за твоей писанины, сука!
Молодой человек уже изо всех сил колотил кулаками по столу, и я с замиранием сердца наблюдала за дробными подпрыгиваниями телефона. Он тоже скоро должен был лечь на пол рядышком с селектором. А потом, возможно, улеглась бы и я – парнишка попался агрессивный.
Дверь кабинета приотворилась, и заглянула Маринка. Увидев происходящее действо, она ойкнула и тут же исчезла за дверью. Это было подло с ее стороны, но оставалось надеяться, что она не за" бьется под свой стол от страха, а примет надлежащие меры. В отличие от меня у нее перед носом никто не буйствует.
А парень тем временем расходился все больше.
А чем дальше, тем становилось страшнее.
Отвлекшись на секунду на открываемую дверь, он снова повернулся ко мне, смахнул-таки телефон и забарабанил по столу обеими руками:
– Ты, сука, тиснула статейку про ночной клуб, прописала там мою жену…
В этот момент дверь кабинета снова распахнулась и в кабинет вбежал Виктор. Слава богу, Маринка не растерялась, позвала его, а Виктор оказался на месте.
Парень на этот раз не расслышал, что дверь открылась, все его внимание было поглощено моей скромной персоной. И что он нашел во мне такого привлекательного? Нельзя, что ли, было в другом месте поорать? На улице, например!
Парню, видимо, понравился полет селектора и телефона, и он, перегнувшись через столешницу, уже протягивал ко мне свои руки, намереваясь сделать со мной то же самое.
Я вжалась в спинку кресла до самой последней возможности и стала, наверное, плоской, как лис тик бумаги, а парень все равно продолжал тянуться ко мне…
– Я убью тебя, сука драная! – визгливым фортиссимо заорал он. – Убью тебя, потому что…
В этот момент Виктор и взял его в оборот. Парень сразу и не сообразил, что нора менять объект внимания и переключаться на другого противника, а когда он это сообразил, уже было поздно: обе его руки были завернуты назад, голова опущена к коленям, а чтобы он не лягался, как неразумное вьючное, Виктор еще и приложился раза два по некоторым частям его тела.