Тень на плетень
Шрифт:
Тащит? Ну и хрен с ним.
Меня выволокли на лестницу, я едва не грохнулась, поскользнувшись на ступеньках, но меня удержали. Сзади за нами захлопнулась дверь на чердак. Я слышала приглушенный кашель Маринки и хрипы Виктора, но чем я могла им помочь?
Самой было не лучше.
Постепенно спускаясь по ступенькам вниз, я начала дышать свободнее; очевидно, за пределы чердака попало мало газа. Заметно начало свежеть и в глазах. Хотя слезы все еще текли, но я стала различать и стены вокруг меня, и свои собственные руки.
Меня столкнули на пол второго этажа и отпустили. Я быстро обернулась.
Мужчина, стоявший за мной, помедлил и рывком снял с себя противогаз.
Это был Игнатий Розенкранц.
– Вы?! – изумилась я.
– Собственной персоной, Ольга Юрьевна, а кого вы хотели увидеть? Своего дружка Лешку Будникова?
– Что происходит? – спросила я и увидела в руке у Розенкранца пистолет.
– Мы просто снова встретились, Ольга Юрьевна, – явно издеваясь, сказал Розенкранц. – Не ожидали, как я вижу.
– Может, и ожидала, – ответила я и откашлялась, – это вы коменданта убили?
– Ну вот так прямо быка и за рога! – ухмыльнулся Розенкранц. – Ну я, и что? Не знаю, какого черта ему понадобилось в вашей редакции; я-то пришел по делу, нужно было посмотреть, что вы там нарыли про меня, и заодно подождать вас, дорогая моя. Такой вот у меня был план, а этот придурок уже там сшивался. Увидел меня, заорал как бешеный и кинулся на меня, то ли крестясь, то ли молясь, – Розенкранц сплюнул, – псих какой-то.
Я сам перепугался до полусмерти, ткнул его жезлом, заволок под стол и бежать. Хорошо еще, что в перчатках был. Потом думал вернуться, после того как от ментов оторвался, но не решился. Струсил, признаюсь. Но тут и любой на моем месте поостерегся бы, встреть сам среди ночи сумасшедшего.
Я чуть не поседел. – Розенкранц квакающе рассмеялся и резко оборвал свой смех.
– Короче, Оля, где Будников? – спросил он приближаясь ко мне и прижимая ствол пистолета ч к моему животу.
– Я не знаю, – тихо ответила я, – он же умер Наверное.
Розенкранц еще раз сплюнул и внезапно ударил меня по лицу. Я отшатнулась назад и стукнулась затылком о стену.
– Повторить? – мягко спросил Розенкранц.
– Не надо, – попросила я.
– Не буду, – гадостно улыбнулся Розенкранц. – Сторож ваш тоже бормотал, что не знает, откуда здесь был диктофон, потом признался – Антошка принес. Чтобы он, не заложил, пришлось его успокоить. С вами по-хорошему хочу, честное слово.
Только скажите, где мой дорогой Алексей Иванович прячется?
Я промолчала и опустила голову в ожидании нового удара.
На чердаке послышались какие-то глухие удары.
Наверное, это Виктор начал принимать меры к освобождению.
Розенкранц на секунду поднял голову вверх и снова повернулся ко мне.
– Вы в партизанку играете или думаете, что мне ничего не известно? Время тянете? – угрожающе пришептывая, спросил Розенкранц.
– Мне на самом деле ничего не известно! – крикнула я. – Поверьте!
– Ну да, ну да, как же! – стервенея взглядом, пробормотал Розенкранц. – А Антошка еще с вами в машине посидел, а потом, получив сообщение для своего босса, бросился бежать, словно вы ему на хвост перца насыпали. Что молчите? Все я знаю, как видите. Знаете Антошку Бельманбаева, шестерку будниковскую? Значит, и самого Будникова тоже знаете. Ну что?
На чердаке стук усилился. Розенкранц задумчиво пожевал губами.
– Бля, что, уже выветрилось, что ли? Нужно было пиропатронами все обложить, как вчера я вас пуганул. Вы же, идиоты, думали, что это вас расстреливают, а я просто к встрече с Алешей готовился. Пришлось на вас всю засаду извести, слишком уж вы надоедали и меня демаскировали. Да все равно, он же не появился, сука.
Розенкранц еще раз прислушался к звукам, доносившимся сверху, и, схватив меня за руку, повернул спиной к себе.
– Убью сразу, так что и не рыпайся! – пообещал он и толкнул меня к выходу.
Мы спустились на первый этаж и там отдышались немного.
– Устал я бегать. Устал. Три года уже бегаю, – пожаловался Розенкранц. – Лешка последним остался. Еврея и грузина я уже оприходовал, а он все прячется, сука, сука.
– «Еврея»? – переспросила я. – Это кличка такая?
Я четко знала из самых разных фильмов, что заложнику с преступником нужно разговаривать, так уменьшается опасность. Тем более, если преступник такой псих. Нормальный человек астрологом прикидываться не станет.
– Еврея – это национальность, – сказал Розенкранц. – Был такой хитрющий гад по фамилии Гарфинкель… а второй – Джапаридзе…
Вдруг мне показалось, что я услышала, как чердачная дверь распахнулась. Я не была в этом уверена, но кажется, что Розенкранц подумал точно так же. Он снова толкнул меня и потащил к выходу.
Мы выбрались во двор и завернули за угол дома.
Двор оказался совсем неухоженным, запачканным строительным бытовым мусором.
– Так, – задыхаясь от спешки, пробормотал Розенкранц, – пора сваливать отсюда. Договорим чуть после и в другом месте. Вперед! Вперед!
– Куда? – не поняла я.
– Куда скажу. Вперед! – рявкнул Розенкранц Он потащил меня, крепко держа за запястье правой руки и размахивая пистолетом.
Мы пробежали вдоль стены дома и начали спускаться вниз под гору. Метрах в пятнадцати ниже дома стояла белая «девятка».
– у Быстрее, быстрее! – дергал он меня, постоянно оглядываясь то на машину, то на коттедж.
Мы добежали, и Розенкранц отпустил мою руку и вынул из кармана ключи с пультом дистанционки. Он отпер машину и дернул за переднюю правую дверь.