Тень на шторе
Шрифт:
— Мартен не знает, кто убил. Он ложится спать. Проходит день, а вы ни о чем не спрашиваете. Но на следующую ночь вы встаете, чтобы обшарить его одежду.
Денег вы не находите. Он наблюдает за вами. Вы его расспрашиваете. Именно этот приступ ярости и слышала за дверью старая Матильда. Вы убили Куше зря! Этот идиот Мартен выбросил банкноты. Из трусости он швырнул целое состояние в воду. Поэтому вы и заболели.
У вас поднялась температура. Но Мартен, который не знает, что Куше убили вы, пошел сообщить эту новость Роже. А тот сразу
Возможно, он не вполне порядочный парень. Но, без сомнения, его образ жизни в чем-то простителен. Ему все опротивело. Опротивели женщины, с которыми он спит, наркотики. Монмартр, где он болтается без дела, и, кроме всего этого, опротивела семейная драма, о тайных причинах которой догадывается один он.
И Роже выбрасывается из окна!
Мартен прислонился к стене, закрыв лицо руками.
Однако его жена в упор смотрела на комиссара, словно ждала лишь того момента, когда она сможет вмешаться в его рассказ, в свою очередь возразить ему.
Тогда Мегрэ показал записку адвокатов:
— В мой последний приход Мартен так перепугался, что хотел признаться в краже. Но здесь были вы. Он видел вас через приоткрытую дверь. Вы делали ему какие-то энергичные знаки, и он промолчал… Разве не это раскрыло ему глаза на все? Он вас расспрашивает.
Вы признаетесь, что убили. Это вы прокричали ему в лицо! Вы убили из-за него, чтобы исправить его оплошность, убили из-за этой забытой на письменном столе перчатки! А раз вы убили, то, даже несмотря на завещание, вы не сможете получить наследство. «Ах, — думаете вы, — если бы только Мартен был настоящим мужчиной!» Пусть он уезжает за границу… Все подумают, что он — убийца. Полиция успокоится, а вы приедете к нему со своими миллионами… «Мой бедный Мартен, — сказали вы, — поезжай!»
И при этих словах Мегрэ сильно хлопнул Мартена по плечу, почти припечатав того к полу. Комиссар говорил глухим голосом, роняя слова как бы небрежно:
— Столько натворить бед ради этих денег! Убить Куше… Толкнуть Роже на самоубийство… И в последнюю минуту убедиться, что этих денег вам не видать! Вы сами уложили Мартену чемоданы. Очень аккуратно. Положили на несколько месяцев белья…
— Замолчите! — умолял Мартен.
Опять прокричала сумасшедшая. Мегрэ так резко дернул на себя дверь, что старая Матильда чуть не ввалилась в комнату.
Она убежала, испугавшись тона комиссара, и впервые действительно закрылась у себя, повернув в замке ключ.
Мегрэ в последний раз оглядел комнату. Мартен не смел пошевельнуться. Его жена, худая, с выступающими под ночной рубашкой лопатками, сидела на кровати, глядя на комиссара.
Она вдруг стала такой серьезной и спокойной, что Мегрэ с тревогой спросил себя, что еще может с ней произойти.
Он вспомнил о некоторых ее взглядах, движениях губ во
Они уже не могли этому помешать. Все развертывалось помимо них, как в кошмарном сне.
Госпожа Мартен была очень худая. Черты ее лица становились все более болезненными. Что она разглядывала в тех местах комнаты, где находились самые привычные вещи?
Что она внимательно высматривала в комнате?
Лоб ее сморщился. На висках вспухли жилы.
— Мне страшно! — закричал Мартен.
Казалось, что госпожа Мартен в одиночку, напрягая все силы, стремится перебраться через неприступную гору. Раза два ее рука делала какой-то жест, словно пыталась что-то оттолкнуть от лица. Наконец она проглотила слюну и улыбнулась улыбкой человека, добившегося своей цели.
— Вы все придете ко мне просить денег. А я скажу своему адвокату, чтобы он вам их не давал.
Мартен дрожал с головы до ног. Он понял, что это не просто бред, вызванный лихорадкой.
Она сошла с ума, окончательно!
Мартен плакал. Он схватил руку жены и терся о нее лицом. Она его оттолкнула. На лице ее блуждала презрительно-торжествующая улыбка.
— Больше пяти франков не дам, — бормотала она. — Я достаточно страдала… мне…
— Я позвоню в больницу Святой Анны, — сказал Мегрэ.
— Вы считаете? Считаете, что нужно везти ее туда?
Неужели им двигала сила привычки? Мартен приходил в отчаяние при мысли, что ему придется покинуть свою квартиру, атмосферу попреков и ежедневных ссор, эту жалкую жизнь, эту женщину, которая все же — правда, уже не в этой, реальной жизни, в другой — обрела богатство.
Спустя несколько минут Мегрэ, не обращая ни на что внимания, шел по шумной улице. У него — это с ним случалось редко — страшно болела голова, и он зашел в аптеку принять таблетку.
Он ничего не замечал вокруг себя. К городскому шуму примешивались какие-то голоса, которые продолжали звучать в его голове.
Один образ затмевал все другие: госпожа Мартен, которая встает, поднимает с пола одежду мужа и ищет в ней деньги! И Мартен, который, лежа в постели, наблюдает за ней!
Испытующий взгляд жены!
«Я бросил их в Сену», — отвечает он.
Именно с этого мгновения что-то в ней надломилось.
Или, вернее, в ее мозгу всегда был какой-то сдвиг. Даже тогда, когда она жила в кондитерской лавке отца!
Только это не бросалось в глаза. Она была почти хорошенькой девушкой. Но никто не обращал внимания на ее слишком тонкие губы.
А Куше на ней женился!
Вдруг без всякого повода он подумал о Нине.
— Она не получит ничего! Ни копейки, — пробормотал он. — Завещание будет признано недействительным.
И госпожа Куше, урожденная Дормуа…
Полковник, должно быть, уже начал хлопотать. Это естественно: все достанется госпоже Куше! Все эти миллионы.
Ведь она женщина изысканная, умеющая блюсти приличия.