Тень нестабильности
Шрифт:
Когда-то ей довелось почувствовать на себе действие химиката под кодовым обозначением XB-1K7 — модифицированной имперской сыворотки правды. Исанн было поручено расследовать, каким образом несколько экспериментальных образцов попало на черный рынок. Это было ее второе в жизни задание, и она — неопытная, самоуверенная девчонка — попалась в руки злоумышленникам.
Тогда девушка думала, что хуже того, что ей пришлось пережить, не может быть ничего.
Наивная дурочка. Может. Может быть стократ хуже…
— Обещает достать ее и на том свете… — будто сквозь толстую стену донеслись чьи-то слова.
Идиоты. Они не понимают. И как бы ей хотелось не понимать!
«Все кончено. Он не остановится».
— Нет никакой следующей жизни, Сельвин. Есть только здесь и сейчас.
Собственный голос кажется чужим — будто какая-то другая женщина, хладнокровная и безучастная, взяла контроль над ее телом.
«Я люблю тебя. Я не хочу жить без тебя. Но умирать — не готова. Прости меня. Прости, мой хороший».
Она всего лишь нажала на кнопку запуска — но с тем же успехом могла вогнать нож в сердце.
Девушка не могла видеть, как корабль ее любимого исчез в огненной вспышке. Лишь погасла на радаре алая точка, и прекратила истошно вопить сирена.
…В ту памятную ночь падали звезды. Сегодня же никто не увидел ярких точек, летящих по небосклону: останки транспортника сгорели в атмосфере почти мгновенно…
Со стороны Исанн казалась совершенно невозмутимой. Безукоризненная осанка, отстраненное, нечитаемое выражение лица…
…ведь со стороны не услышать ее крика — оглушительно-громкого, надрывного, но так и не сорвавшегося с бескровных губ. Со стороны не почувствовать жгучей боли, терзающей каждую клеточку тела. Со стороны не увидеть вспышки ослепительно-белого света, выжигающей глаза.
Зато со стороны было прекрасно видно, как ноги разведчицы подкосились, и она рухнула на пол, шумно ударившись о дюрастил.
В командном центре повисла мертвая тишина — лишь негромко шипела статика из умолкшего пульта связи, да слышалось чье-то тяжелое дыхание. Приятная перемена после шума, стоявшего здесь только что.
Безопасность — вообще приятная перемена после смертельной угрозы, если уж на то пошло.
Гаррет с трудом разжал хватку. Ладонь уже саднило от впившейся в нее рукояти пистолета — который, к счастью, так и не пришлось применить.
Все обошлось. Он до сих пор не мог поверить в это чудо.
Лица присутствующих по-прежнему были белы, как мел. Наверное, комендант и сам выглядел не лучше. Во всяком случае, чувствовал он себя отвратительно.
Молчание успело затянуться до неприличия, когда подал голос майор Иртэн:
— Ну что, господа офицеры… со вторым днем рождения нас всех, — хрипло прокаркал он и тут же закашлялся.
Фраза произвела поистине волшебный эффект: младшие офицеры, отбросив устав и формальности, принялись шумно переговариваться, обмениваться поздравлениями и хлопать друг друга по плечам; майор Вальд облегченно вздохнул и — что было совершенно внезапно — с размаху швырнул на пол свой планшет с пометками. Выдав витиеватое и крайне непристойное выражение на хаттском, сибовец окончил тираду на Всеобщем:
— …и турели прикажи привести в рабочий вид, сволочь. В следующий раз под трибунал за преступную халатность пойдешь.
— Есть, сэр! — с готовностью козырнул Гаррет, с трудом сдерживая идиотскую улыбку.
«В следующий раз» — значит, он остался не только в живых, но и при должности, и даже без выговора! Фантастика, да и только.
Иртэн тем временем подошел к распростертой на полу Айсард. Безрезультатно похлопав ее по щекам, нахмурился. Пощупав пульс, помрачнел еще больше:
— Едва дышит, и пульс слабый. Понятия не имею, что с ней, но это явно к медикам. Капитан, организуй. А нам — чего-нибудь спиртосодержащего и забористого на троих.
Бросив взгляд на разведчицу, он неодобрительно покачал головой:
— И что на нее нашло?
— Да мало ли, — философски пожал плечами Вальд. — Сказала же: «живым нужен». Может быть, у нее задание в поимке этого типа заключалось, а он ей все надежды на повышение поломал.
Гаррет в их разговор не встревал. Не дело это — перемывать разведчикам кости в компании сибовцев.
Вместо этого он набрал на комлинке код медблока. Если состояние Айсард ухудшится, капитан не собирался давать кому-либо повод свалить это на него.
Апартаменты Круэйи Вандрона блистали ослепительной роскошью. Казалось, перед дизайнером, оформлявшем пентхаус, стояла задача задействовать максимальное количество дорогостоящих материалов и мебели — и он постарался на славу. На стенах, где их не украшала золоченая лепнина, висели картины человеческих живописцев-классицистов; гигантских размеров многоуровневые люстры заливали ярким светом просторные залы и отражались в начищенных до зеркального блеска полах. Сквозь высокие, от пола до потолка, окна открывался вид на панораму верхнего Корусканта во всем его сдержанном, не опошленном назойливым мерцанием неоновой рекламы великолепии.
Гости, приглашенные на шестидесятипятилетие лорда Вандрона, вполне соответствовали окружению: аристократия, бизнес-элита, высшие чины администрации, армии и силовых структур — радушный хозяин не забыл ни о ком, и никто не пренебрег приглашением.
Прием продолжался уже больше полутора часов. До конца вечера с формальностями было покончено, и на некоторое время гости оказались предоставлены сами себе.
Первый этаж пентхауса наполняли звуки музыки и множества голосов. На втором было чуть тише, так что многие выбрали для непринужденной светской беседы именно его. Хозяин не стал исключением.