Тень нестабильности
Шрифт:
— Ущерб так высок? — на мгновение губы повстанца сжались в тонкую линию, но больше никаких проявлений эмоций он себе не позволил.
— Не уверен. Все странно, Сельвин, очень странно… ты поймешь, о чем я, когда поговоришь с мальчишкой. А потом мы сверим ответы. Может быть, ты вытянешь из него что-то, о чем он не сказал мне.
— В каком он состоянии?
Бернард дернул уголком губ, покосившись в сторону крепкой, почти новой двери у себя за спиной.
— Парни слегка перестарались, пока тащили его сюда. Ну и я, конечно, добавил… так что поаккуратнее с ним. Не
Сельвин мрачно кивнул и уже направился к двери, когда ему в спину прозвучали непривычно-тихие слова:
— Мальчик сам просил тебя позвать. Сказал, что хочет попросить прощения перед смертью.
— Он знает меня достаточно хорошо, чтобы его не ждать, — зло бросил повстанец и ускорил шаг.
«Не убей раньше времени… хороший совет. Тяжело будет ему последовать».
— Оставьте нас.
Часовые — крепкие, мрачного вида парни — молча кивнули и вышли в коридор. Один, правда — тот, что выглядел помладше — уставился на Сельвина горящими от восторга и энтузиазма глазами, явно намереваясь ляпнуть какую-то глупость. От разноса за неподчинение его спас старший товарищ, предупреждающе ткнув дурня под ребра и практически потащив за собой.
Принц проводил их равнодушным взглядом и, дождавшись, пока захлопнется дверь, обернулся к парнишке, сжавшемуся в комок в дальнем углу комнаты. Нарочито медленно подошел, наблюдая, как юноша вздрагивает при каждом его шаге. Резко протянул руку и, крепко сжав его подбородок, дернул вверх, вынуждая поднять взгляд.
Аллира Тейна трудно было узнать: на распухшем от побоев лице так обильно запеклась кровь, что не разберешь, где свежие шрамы, а где — просто потеки; вокруг одного глаза красуется огромный синяк, второй же заплыл так сильно, что и открывается-то с трудом… на этом фоне разбитые в кровь губы кажутся относительно здоровыми. Во время допроса рот старались не повредить. Оно и понятно: как можно добиться ответов от узника, который не в состоянии их дать?
— Не ожидал от тебя такого, Аллир.
И впрямь — не ожидал. Как можно ожидать предательства от своего… воспитанника? Ученика? Этого мальчика он приметил около трех лет назад, после ожесточенного боя, в котором четырнадцатилетний сопляк, не имеющий ни опыта, ни подготовки, проявил себя получше многих ветеранов. Сельвин, почувствовав в мальчишке потенциал, взял его под покровительство, лично взялся за обучение… результат не заставил себя долго ждать: к семнадцати годам Аллир, оказавшийся очень способным учеником, превратился в превосходного бойца. Сильного, преданного и смелого.
Принц неоднократно ловил себя на том, что привязался к юнцу. Относился к нему почти как к родному сыну.
И теперь он получил от этого ребенка, всегда смотревшего на своего покровителя с восторгом и обожанием, нож в спину.
От мягкого, почти ласкового голоса бывшего благодетеля лицо юноши на миг озарилось отчаянной надеждой… которая тут же сменилась еще большим ужасом, стоило ему перехватить взгляд Сельвина — полный отвращения и с трудом сдерживаемой ярости.
— Я… я не хотел… — совершенно по-детски всхлипнул Аллир и немедленно получил увесистую пощечину.
— Да неужели? А как же тогда так вышло, что тебя поймали на шпионаже? Не дури мне голову, мальчик. Кому ты продался? ИСБ? Разведке? Полиции?
— Я не знаю, кто это был! — срывающимся голосом крикнул парень и тут же зашелся кашлем. — Я всегда разговаривал с одним и тем же человеком, и он мне не представлялся!
— Дерзишь, — замечание прозвучало строго, но… привычно. Как прежде, когда юноша забывал, что разговаривает с командиром и будущим королем. — Расскажи мне об этом человеке. Все, что знаешь. И постарайся, чтобы я поверил тебе с первого раза.
Аллир несколько раз судорожно вздохнул, успокаиваясь и собираясь с силами.
— Он связался со мной месяца… месяца полтора назад, да. Просто позвонил мне на комлинк и спросил, хочу ли я поговорить с сестрой… ты, наверное, не знаешь… она из наших была. Партизанка. Я думал, ее убили во время одного из налетов… я так тому типу и сказал, хотел даже связь обрубить… и тут… он комлинк Лирре передал… мы едва пару слов друг другу сказали…
Он замолчал, часто сглатывая слезы. Поднял взгляд на Сельвина, молчаливо умоляя о поддержке…
— А потом он выставил тебе условия, — закончил повстанец, презрительно кривя губы. — Сестра в обмен на информацию. И ты согласился. Поставил ее жизнь выше наших. Выше всего нашего дела.
От каждого слова мальчишка вздрагивал, будто его били кнутом.
— И ты даже не попытался выяснить, кто такой этот «доброжелатель». Не знаешь даже, точно ли это был имперец.
«Полтора месяца. Прошло полтора месяца, а это убежище еще стоит. Не накрыты явки, о которых знал Аллир, не схвачены агенты, с которыми он был знаком… и я преспокойно хожу по городу. Что-то здесь не так. Что-то неправильно».
— Нет, — проронил пленник. — А кто это еще может быть? — на миг детское любопытство пересилило страх.
Мощный удар в челюсть немедленно привел его в чувство.
— Ты отвечаешь на вопросы, а не задаешь их, щенок! Что ты ему рассказывал?
— Он… он сказал, что его интересуешь только ты, Сельвин, — захлебываясь слезами, продолжил мальчишка. — Да, он даже имя назвал! Он хотел знать, где ты находишься, какими операциями руководишь… и тот случай с кортежем… я все рассказал тогда, перед тем, как… — он не договорил, вновь затрясшись в рыданиях. — Прости меня… прости, пожалуйста…
— Простить? — угрожающе переспросил Сельвин, наклоняясь к пленнику. Даже не произнес — едва слышно выдохнул. А ведь хотелось кричать. От боли, ярости и отчаяния, сжигающих грудь изнутри и перехватывающих горло тугой удавкой. — Ты хоть понимаешь, что натворил, щенок? — безо всякого перехода шепот превратился в рык разъяренного зверя. — Сколько из-за тебя людей погибло?! Понимаешь ты это, мразь?!
Аллир коротко взвыл и вновь зашелся в приступе кашля, отхаркивая кровь.
— А ведь твою сестру все равно убьют, — продолжил повстанец уже спокойнее, чеканя каждое слово. — Не отпустили бы ее, даже выполни ты все свои обязательства. Ты предал меня и даже не получил ничего взамен. Идиот.