Тень Орла
Шрифт:
– Тогда вперед, – скомандовал Ритул и шагнул на лестницу, ведущую вверх, выразительно глянув на повара, чтобы тот следовал вперед и указывал путь.
– Все время вверх, господин.
Керболай снова согнулся в поклоне, а когда разогнулся, в руке его оказался короткий широкий нож. В темноте никто его не заметил.
Вверх вел узкий и темный ход, не освещенный факелами. Отряду пришлось вытянуться в цепочку. Так получилось, что первым оказался Ритул, за ним Тонга, потом повар, а уж следом отряд удров. По обе стороны коридора располагались двери кладовок. Повар тихо выдохнул и хладнокровно воткнул нож точно под левую лопатку Тонги. Свободной рукой он успел закрыть
Спальня правителя Акры, просторная комната с наружной башенкой-балконом в западной части дама, была погружена во мрак, лишь две масляные лампы у широкой постели с откинутым балдахином рассеивали темноту. Правитель в длинной свободной рубахе, босой вышел на балкон и легким движением руки отодвинул прозрачный занавес.
Внизу лежала Акра, погруженная в сон. Его город: вольный, сумасбродный, хитрый как жрец, льстивый как сановник и холодно-бесстрашный как воин. Акра, которая ни во что не ставила своего правителя и, кланяясь до земли при встрече его торжественной кавалькады, прятала в глазах – усмешку, в кошельке – монеты, утаенные от чиновников, а за пазухой увесистую гирьку на цепочке.
Сейчас она спала. Казалось, ничто не может нарушить безмятежный покой фруктовых садов, террасами спускавшихся вниз, темный сон богатых дворцов и тяжелую дрему узких улочек, где даже еверу было тесно. Спал базар. Спал порт. Спали корабли, мерно покачиваясь в сонной волне. Спало огромное, черное, как антрацит, ласковое море – колыбель кораблей и их безмолвная могила.
Правитель улыбнулся. Он как никто другой знал, как обманчив этот внешний покой, как иллюзорна безмятежность города. Где-то там, в его недрах, недоступных взгляду, кипела жизнь, заключались торговые сделки, давались и нарушались клятвы, точилось оружие и свершалась месть.
Сонный город – сказал бы сторонний наблюдатель.
Бессонный город – говорил правитель Акры, знавший, что жизнь в его владениях не замирает ни на миг, и подданные его спят (если вообще спят) только вполглаза и по очереди.
Сзади послышался шорох. Не оборачиваясь, Даний посторонился. Легкий, едва уловимый аромат розового масла ласково обнял правителя и шелковые русые волосы щекотнули шею.
Женщина встала рядом, прижалась к его плечу, устремив взгляд на темную Акру и огромный купол небес над ней. Чернота его была матовой, словно подернутой легчайшей дымкой, а крупные бело-золотые звезды горели, как лампы. Ночь была такой ясной, что Даний без труда различал тонкие лучи света, протянувшиеся от одной звезды к другой, и эти лучи казались ему струнами, на которых боги играют музыку, недоступную уху смертного. Когда к ним прикасаются нежные пальцы Возлюбленной, Аннунт, Афродиты или светоносного Ахура-Мазды, на земле расцветает Золотой век. Ее омывают ласковые дожди, и она родит столько хлеба, что колос под его тяжестью сгибается пополам, а море одаривает серебристой рыбой и, не взяв обычной суровой дани жизнями моряков, возвращает домой корабли в целости и с товаром. А когда к небесным струнам тянутся пальцы Сетха, над землей и водой носятся ураганы и штормы, мужчины вынимают из ножен оружие, а женщины достают из сундуков скорбные белые покрывала.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила Франгиз, лаская плечо правителя тонкими пальцами.
– О тебе, – солгал он, потому что не хотел выдавать ей своих тревожных мыслей.
– Это неправда, – Франгиз, как всегда, легко читала в его сердце, – ты любовался своим городом. Как ты можешь им любоваться?!
– А разве он не прекрасен?
– Он… отвратителен! – Дыхание женщины стало частым, в голосе зазвенели гнев и страх. – Он похож на притаившегося зверя, который только и ждет, когда ты отвернешься. Он жаден, как слуги Хальбы, и беспощаден, как жрецы Сетха. Он никогда не покорится тебе, повелитель, даже если ты зальешь его улицы кровью. Твои подданные будут смотреть в землю, но в их глазах будет все, кроме покорности. Их нельзя купить, потому что они богаче тебя. Их нельзя запугать, потому что они умны и не поверят угрозам. Этот город никогда не станет твоим или чьим-либо еще, потому что он слишком хитер – хитер, как его рыжий бог. Хитер и опасен!
– Ну да, – с улыбкой кивнул Даний, соглашаясь с каждым словом женщины, – а разве это не здорово?
Он обнял дрожащую Франгиз. С черного неба стремительно скатилась звезда и, прочертив огненный след, исчезла где-то в горах.
– Недобрый знак, – прошептала Франгиз. – У меня на родине считают, что когда падает звезда, кто-то умирает.
– А у меня на родине говорят, что если упала звезда – родился герой или поэт. И боги послали ему огненную душу.
Тихо, совсем неслышно открылась дверь.
Кто мог осмелиться их потревожить в этот час?
Даний обернулся без гнева, скорее с досадой.
Спальню правителя быстро занимали вооруженные люди. Данию показалось – около десятка, и все – незнакомцы. Это явно была не дворцовая охрана, охранники Дания не носили во внутренних покоях шлемы и кольчуги. И из оружия им полагались тонкие легкие сабли. Но тусклый свет почти выгоревших ламп высветил прямые и длинные северные мечи.
– Кто вы? – повелительно спросил правитель. – Что вам здесь нужно?
– Ты Даний? – спросил предводитель, высокий русоволосый человек с манерами солдата и высокомерным взглядом вельможи.
– Кто вы? – повторил Даний.
– Слуги Тени, – очень спокойно ответил воин, – Тени Орла.
Внезапно тишину разрезал тонкий пронзительный крик Франгиз:
– Стража! Ко мне! Измена!
Голос женщины взлетел к высокому потолку и заметался под гулкими сводами, множась отголосками эха. Но тишина была ему единственным ответом.
Воины молчали и были абсолютно спокойны, словно… хозяева.
Даний похолодел. На мгновение все его существо охватила паника, ему захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы рассеялся этот кошмар. Внешне это проявилось лишь в том, что он несколько раз быстро сморгнул.
– Вы – захватчики, – уверенно определил он.
– Это как посмотреть, – ответил предводитель северных воинов. – Тот, кто привел нас сюда, считает захватчиком тебя… и всех остальных правителей Акры со времен Бальда.
– Вам приказано меня убить? – спросил Даний, не вступая в спор по закону о престолонаследии. – Тогда не откажите в последней просьбе: пусть женщина уйдет к себе.
Даний встретился взглядом с русоволосым воином, и во взгляде правителя в тот миг было столько спокойствия и достоинства, что тот не выдержал и отвел глаза.
– Много чести, – буркнул он, и, не оборачиваясь, приказал своим людям: – Связать, запереть в каком-нибудь подвале. Приставить охрану.
Выполняя его приказ, Дания скрутили так, что рассудок на миг притупился от боли, но он сдержался.