Тень Орла
Шрифт:
Несмотря на шум, его услышали.
– Нас? – старик в персидском халате презрительно сощурился. – А может быть, себя?
– Да мне плевать, – откровенно признался Тень Орла, – я умираю. Неужели никто этого не видит?
Советник и сам не знал, громко он произнес эти роковые слова или тихо, были они кем-нибудь услышаны или нет. Ему было плохо, и становилось все хуже. Воля и неистовая страсть, на которых он держался вначале, гордость, что пришла на помощь к середине, и равнодушие, которое поддержало его в самом конце, закончились, как когда-нибудь заканчивается все в этом мире, кроме песка в часах. Тень уронил голову на жесткую спинку высокого трона, заказанного аж в Анатолии, и потерял сознание.
Он не видел, как рванули к трону наперегонки Миний, старик-перс, жрец Посейдона и Монима. Впрочем, Ритул успел первым. Он подхватил тело господина за плечи и под колени и скрылся в маленькой, почти незаметной дверце за троном, оставляя за спиной небольшой мятеж. Для прикрытия лучники выстроились полукругом и выпустили несколько беспорядочных стрел.
Крики пораненных, вместо того чтобы остудить горячие головы, только добавили огня. Кто-то уже переворачивал скамьи, из-за пояса появились ножи. Сторожившие двери наемники потянули из ножен длинные северные мечи. Затрещала златотканая парча…
– Материя греческая, шкатулка серебра за десять локтей. Ваза старинная, эллинской работы…
Голос, который среди всего этого безумия звучал так обыденно, громким не был. Хотя тот, кому он принадлежал, вообще-то прикрикнуть умел. Но не считал нужным это делать. Давно уже. Лет пятнадцать, как.
Первым сообразил, что происходит, жрец бога Хальбы. Он толкнул служителя храма Посейдона, а заодно и одного из царских родичей, оказавшегося поблизости от его острого локтя.
– Даний!
Имя, произнесенное едва не шепотом, вызвало лавину. Лавину тишины. Вспыхнувший мятеж стремительно шел на убыль. Именитые граждане теряли интерес к драке так быстро, что мертвая тишина упала на тронный зал раньше, чем перестала качаться и наконец-таки упала несчастная ваза эллинской работы.
Правитель Акры стоял рядом с троном, скрестив руки на груди, и смотрел на своих граждан совсем не пронзительным, не гневным… даже, пожалуй, не строгим, а просто очень внимательным взглядом.
– Я думал, ты мертв, – брякнул простодушный Миний в полнейшей тишине, высказав то, о чем помалкивали более хитрые.
– Теперь ты так не думаешь? – спросил Даний, щуря серые глаза. – Ты рад?
Миний смешался.
– Похоже, все господа советники рады до полусмерти, – усмехнулся Даний, – это вдохновляет.
Неспешно правитель обошел трон и опустился на подушки.
– Вознесем молитвы за чудесное выздоровление повелителя! – опомнился жрец храма Ахура-Мазды и повалился в проход, оборотясь к солнцу.
– Заметил? – Молодой Даг, стоящий в дверях, легонько толкнул Ингвара. – Как он их сразу всех к ногтю… Мертвая хватка!
– А откуда он взялся? – удивился Ингвар.
– Вот увидишь, этот болтун в парче объявит, что он сошел с небесной колесницы весь в золотом сиянии, – фыркнул Даг.
Тень Орла пришел в себя на мягком ложе, которое он уже привык считать своим.
Рядом с ним никого не было. Ни души.
Это совсем не огорчило Тень, не в том он был состоянии, чтобы принимать гостей. Но вот от слуги бы не отказался. Мучительно, просто нестерпимо хотелось пить. Но кувшин с водой был пуст, это Тень помнил. Он сам осушил его незадолго до Совета. Маленький человек сделал попытку подняться с ложа, чтобы позвать кого-нибудь, но тело не подчинялось ему.
– Ритул, – позвал он, но тут же понял, что это бесполезно. Силы в голосе не было совсем.
Почему удр бросил его? Что происходит во дворце? Чем закончился Совет? Где скфарны? И, боги, боги, как хочется пить…
Машинально он потянулся к блюду с апельсинами, которые хорошо утоляли жажду.
На низком столике перед его слишком мягким ложем было пусто.
– Как же вы все-таки безжалостны, – прошептал он в пустоту.
Кольцо было на месте, на пальце. Но изумруд он не поворачивал. Зачем? Понимание обрушилось на него как горный камнепад, в считанные мгновения меняя мир. Он осознал все. Как старательно, каждым своим словом, каждым действием, каждым вздохом строил себе ловушку, как проверял ее на прочность. Как охотно зашел в нее и захлопнул за собой.
Окна были, по обыкновению, плотно закрыты. Тень так строго следил за этим, что теперь пожинал плоды своих усилий.
…В том месте, где упал на мозаичный пол его белый плащ, поднялся легкий туман. Густея, он превращался в прекрасную воительницу в серебряных доспехах, с белыми как снег волосами и холодными глазами.
Тень не звал ее. Она пришла сама.
– Ставлю диадему против рваной сандалии, больше ты не назовешь меня хозяином, – тихо сказал он.
– Тебе очень плохо, – определила блондинка. Сочувствия в ее голосе не было, только уверенность.
– Догадлива, тварь, – скривился Тень Орла.
Никак не отреагировав на оскорбление, воительница медленно вытянула вперед левую руку с раскрытой ладонью. В направлении его тела. Тень неловко попытался закрыться, но белокурая дева в доспехах, отлитых из лунного света, не обратила никакого внимания на его попытку.
– Ты умираешь, – сообщила она.
– Да ты что? – Тень привстал на локте. – А я думал, что женюсь!.. Лучше скажи мне то, чего я сам не знаю.
– Ты можешь выжить, – сказала дева. И замолчала.
Молчал и Тень. Он ей не верил.
– Или умереть, – добавила она.
– Вот это больше похоже на правду, – кивнул Тень, – но вот только умирать я не хочу.
– А чего ты хочешь?
– Пить, – выдохнул Тень, – пить хочу больше, чем жить! Воды… Или хотя бы апельсинов.
Белокурая покачала головой.
– Апельсинов больше не будет. Время действия нашего договора закончилось, Тень Орла. Мы можем дать тебе либо жизнь, либо смерть. Но, что бы ты ни выбрал, другое достанется нам.