Тень 'Полярной звезды' (Салли Локхарт - 2)
Шрифт:
Она почувствовала, что ее всю трясет.
– Да, мистер Беллман, - с трудом выговорила она.
– О, больше никакого мистера Беллмана. Меня зовут Аксель, так вы и должны называть меня. Позвольте мне услышать, как вы произносите это.
– Да, Аксель.
– Хорошо. А теперь расскажите мне об этих растениях. Для меня растения - закрытая книга. Вот это как называется?
Ровно в два тридцать пополудни мистер Протеро из компании "Элиот и Фрай" явился в особняк лорда Уитхема. Три его ассистента неожиданно получили возможность отлучиться на час, с пятью шиллингами в кармане каждый, в награду за обещание промолчать
Джим надел свой лучший костюм и старательно пригладил волосы. Фредерик, подкрасив брови в черный цвет и загримировав лицо, был, в сущности, неузнаваем. Мистер Протеро, светловолосый молодой человек в очках, охотно вошел в игру, но Фредерик знал, что он рискует своей работой, если что-то пойдет не так.
Лакей, отворивший дверь, поначалу не склонен был впустить их.
– Через черный вход, - фыркнул он и собрался уже захлопнуть дверь.
Однако достопочтенный Чарльз, одетый с безукоризненной элегантностью, остановил его:
– Минутку, дражайший. Известно ли вам, кого вы не желаете впустить в дом вашего хозяина?
– Известно, - ответил лакей.
– Вы фотографы. Ремесленный люд. Для таких вход за углом.
– Скажите, - продолжал Чарльз, - когда сэр Фредерик Лайтон писал портрет леди Уитхем, его вы тоже отсылали за угол?
Теперь лакей казался несколько обеспокоенным.
– Н-нет, - ответил он осторожно.
– Вот моя визитная карточка, - сказал Чарльз, с томным видом вынимая ее из кармана.
– Будьте любезны доложить вашему хозяину, что художники-фотографы прибыли. Ровно в два часа тридцать минут, но, - он бросил взгляд на свои золотые часы, - теперь уже опаздывают на пять минут.
Лакей взглянул на карточку, поперхнулся и стал ниже ростом по меньшей мере на десять сантиметров..
– О! Ах! Прошу прощения, сэр... разумеется, разумеется. Прошу пожаловать. Я доложу его светлости, что вы прибыли точно, сэр. Прошу сюда, сэр...
Джим изобразил высокомерную мину (что было нелегко после того, как Чарльз весело подмигнул ему) и помог Фредерику внести оборудование. Их провели в зимний сад. Пока мистер Протеро обустраивал задний план и проверял освещение, Фредерик и Джим установили штатив и приготовили пластинки. Для больших официальных портретов почти все фотостудии предпочитали хорошо изученный мокрый коллодионный процесс, весьма хлопотный, зато гарантировавший хороший результат. Чарльз тем временем беседовал с лордом Уитхемом.
В зимнем саду было тепло; солнце грело слабо, но паровое отопление поддерживало температуру, и воздух оставался душноватым и влажным. Установив треногу, Джим, ни о чем особенном не думая, отер пот со лба. Услышав, что мистер Беллман и леди Мэри приближаются из-за поворота дорожки, он вскинул глаза - и почувствовал удар молота в самое сердце.
Леди Мэри. Она была так совершенна, что у него захватило дух. Прелестна - нет, это слово не подходило. Прекрасна - тоже. Словно листок, подхваченный ураганом, его закружило и понесло куда-то, беспомощного, бесконечно, пылко, страстно влюбленного. Это была действительно физическая беспомощность: у него подгибались колени, он забывал дышать. Он недоумевал (той частью мозга, которая еще не была оглушена и еще способна была думать), как этот Беллман мог стоять там и говорить так спокойно, когда ее рука лежала на его рукаве. Словно в этом не было ничего особенного! На ней было что-то белое, а волосы черные и блестящие; щеки казались теплыми, глаза были большие и таинственные... Он чуть не застонал вслух.
Джим двигался автоматически, словно во сне, повинуясь указаниям мистера Протеро, передавал пластинку Фредерику, придерживал пальмовую ветку, чтоб не мешала, передвигал ее бамбуковое кресло ближе к бассейну, укреплял полотняный экран сбоку от снимаемой картины, чтобы направить чуть больше света на затененную сторону ее лица. Все это время он пылко разговаривал с ней про себя и с благоговейным восторгом слушал ее воображаемые ответы...
Беллман был просто никто. Решительно ничего не значил. Он на ней женится?! Смехотворно. Немыслимо. Стоит только посмотреть, как она сидит с ним рядом, гордая, отчужденная, ушедшая в себя... как ее изящные прелестные пальчики рассеянно снимают крошку мха с плеча и опускают ее в бассейн... а этот теплый изгиб напряженно повернувшейся шеи, прямо под розовым ушком, там, где завиваются кверху ее зачесанные назад волосы... Джим погиб навеки.
А съемка вокруг него шла совершенно гладко. Мистер Протеро нырнул под черное покрывало камеры, вставил пластинку, снова вынырнул; Фредерик тут же протянул ему следующую, а заснятую взял; где-то на заднем плане смутно виден был лорд Уитхем, потом он удалился. Чарльз следил за происходящим с праздным видом землевладельца, наблюдающего за работой своих егерей. Всего было сделано двенадцать снимков; на одном из них была сфотографирована только леди Мэри, за что Джим вознес безмолвную благодарность.
Когда они уже почти закончили, Фредерик наклонился к Джиму и прошипел:
– Осторожнее, Джим, ты пялишься.
– О господи!
– простонал Джим и отвернулся, чтобы передать мистеру Протеро последнюю пластинку.
Предполагалось, что жених и невеста снимутся стоя возле какой-то классической богини, однако Чарльз вмешался: он посчитал, что леди Мэри должна сидеть. С точки зрения композиции это предпочтительнее, сказал он, и мистер Протеро с ним согласился.
– Пожалуйста, принесите сюда кресло, мистер Сандерс, - обратился Чарльз к Фредерику.
Джим тем временем помогал мистеру Протеро поворачивать штатив. Фредерик подхватил бамбуковое кресло у кромки бассейна и перенес его к статуе.
Вдруг до сознания Джима дошло, что вокруг наступила странная тишина.
Он поднял глаза и увидел, что мистер Беллман держит Фредерика за локоть и пристально смотрит ему в лицо. Фредерик тоже уставился на него с выражением невинного удивления.
О, Фред, держись, с отчаянием думал Джим, он тебя узнал...
– Скажите, - проговорил Беллман (и все вокруг замерли, включая мистера Протеро), - вы были у леди Харборо на прошлой неделе?
– Я-то, сэр?
– отозвался Фредерик с мягким акцентом.
– Нет, конечно, нет, сэр.
– В роли гостя?
– резко спросил Беллман.
– Гостя леди Харборо? О нет, что вы, сэр. Кресло поставить с этой стороны, сэр, или с той?
– На прошлой неделе, - громче заговорил Беллман, - некий человек... если это были не вы, то ваш двойник... оказался вечером в доме леди Харборо на ее благотворительном концерте. Все время подглядывал и следил за другими гостями и был, на мой взгляд, весьма подозрителен. Я опять вас спрашиваю: это были вы?