Тень прошлого
Шрифт:
Он прервал связь, мимоходом подумав о том, что никогда не позволяет себе говорить подобные вещи Оле в лицо – только по телефону. Все-таки было в ней что-то от ядовитой змеи. Она и красива была именно как змея – уж он-то знал, поскольку в свое время имел возможность оценить ее красоту не торопясь, во всех подробностях.
Оля приехала быстро – не то в силу своей дисциплинированности, не то потому, что ей были обещаны деньги.
Деньги Званцев ей выдал незамедлительно и пообещал по завершении операции подкинуть еще. Давал он, как всегда, не считая – просто запустил руку в сейф и вынул, сколько взяла рука. С Олей он мог себе это позволить: эта баба стоила дороже всех остальных
– Сделай-ка кофе, раз уж ты все равно здесь, – попросил он и, когда кофе был подан, пригласил секретаршу сесть.
Он внимательно наблюдал за ней, без труда обнаруживая знакомые признаки: легкий лихорадочный румянец на высоких скулах, излишне порывистые движения холеных рук, характерный маслянистый блеск раскосых глаз, – и, хорошо зная причину ее возбуждения, ощущал тем не менее, что это возбуждение передается ему. «Черт возьми, – подумал Званцев, – совсем с ума сошел! Это же типичная зоофилия – хотеть эту гиену, у которой вся морда в свежей крови…» Он хорошо знал это ее состояние. Сейчас она легла бы с любым бомжом.., вот только бомжа она бы потом обязательно прикончила – точно так же, как самка паука после случки пожирает своего супруга, если тот не окажется достаточно расторопным и вовремя не унесет ноги.
– Н-ну, – начал Званцев, отпивая глоток кофе и стараясь не смотреть на отлично вылепленные колени своей секретарши, обтянутые черными чулками. Это потребовало от него немалых усилий – он основательно завелся, – и взгляд его, едва оторвавшись от ее колен, немедленно, словно намагниченный, прилип к ее губам. – Ты договорилась о встрече с этим Забродовым?
Оля кивнула, как обычно, экономя слова.
– Умница. Тогда сделаем так…
Инструктаж не отнял много времени: Оля схватывала все на лету, да и работа ей предстояла, в общем-то, пустяковая, если не брать в расчет того, что ей придется иметь дело не с разжиревшим бизнесменом, а с Забродовым. Это был серьезный противник, и Званцев специально обратил на это Олино внимание, зная, что та не пропустит ни слова мимо ушей. Во всем, что касалось работы, она напоминала надежную сверхэффективную машину.
– Ты все поняла? – спросил он напоследок.
Она снова кивнула и встала: разговор был окончен.
Устав бороться с собой, Званцев спросил:
– Погоди-ка. Ты не хочешь запереть дверь?
Она обернулась на полпути к выходу и улыбнулась.
Эту улыбку Званцев тоже знал очень хорошо: она сулила райское наслаждение, смешанное с болью в тех же пропорциях, что коньяк с кофе в его чашке – пятьдесят на пятьдесят. «Что ж, – подумал Андрей Игоревич, – время от времени можно позволить себе немного остренького…»
Спустя примерно час Оля легко поднялась со стола, одернула юбку, поправила свою короткую прическу и, цокая высокими каблуками, вышла из кабинета, оставив Званцева застегиваться, заправляться, приходить в себя и зализывать царапины и укусы. Правда, вытереть испачканный стол она все-таки не забыла. Как уже было сказано, она была идеальной секретаршей во всех отношениях.
– Уф, – сказал Званцев, когда дверь за ней закрылась. – Вот зверюга…
Он не сомневался в том, что Забродову сегодня вечером тоже достанется: однажды придя в возбужденное состояние, Оля долго не могла успокоиться.
Приведя себя в относительный порядок, директор охранного агентства «Борей» посмотрел на часы. День давно перевалил за полдень и теперь неумолимо катился к закату, с каждой минутой, казалось, набирая скорость.
Назначенный Балашихиным (мертвецом Балашихиным, не без удовольствия напомнил себе Званцев) срок неумолимо приближался. Пора было собирать людей:
Выслушав доклад, Званцев велел своим людям ждать – одному в автобусе, а другому где-нибудь поблизости от микрофона, чтобы его, не дай Бог, не унесли какие-нибудь оказавшиеся поблизости юные радиолюбители, а то и просто рыщущие повсюду в поисках стеклотары бомжи. Он нанялся прямо на глазах: теперь вместо преуспевающего, всем довольного бизнесмена в директорском кресле сидел подсохший, суровый и настороженный офицер спецслужбы, занятый подготовкой сложной боевой операции. Казалось, ударь сейчас по нему топором – раздастся звон и посыплются искры. Наплевав на воздержание, он курил сигарету за сигаретой, сквозь зубы отдавая быстрые, короткие приказания. Каким бы простым и незатейливым ни казалось предстоявшее дело, нельзя было оставлять Балашихину ни единой лазейки: обнаружение и использование таких лазеек были частью профессиональной подготовки отставного майора.
Дело было не простым хотя бы потому, что Званцев рвал и метал. Балашихин пытался его кинуть… Наплевать, что он прежде всего хотел кинуть Лопатина – он пытался пробросить ЕГО, Андрея Игоревича Званцева, своего хозяина и благодетеля! Вопрос заключался не только и не столько в уязвленном самолюбии директора «Борея», сколько в том, что Балашихин своей неумной выходкой создавал опасный прецедент: его пример мог оказаться заразительным. О том, что он скопировал кассету, знали, как минимум, двое сотрудников, одним из которых был Гуня. Гуня знал также о том, что Балашихин пытался договориться с Лопатиным, и для него наверняка не составило труда сложить два и два. А уж о том, что знал Гуня, через несколько часов узнавало все агентство.
Это была опасная черта, и от немедленного увольнения его спасало только то обстоятельство, что за пределами офиса он становился нем как рыба. «Все равно от Гуни надо избавляться», – решил Званцев.
Это были лишние мысли, отвлекавшие его от дела, и Званцев решительно выбросил их из головы. Затушив сигарету, он извлек из кармана позвякивающую связку ключей, покопался в ней и, выбрав нужный, открыл им потайной ящик своего изготовленного на заказ стола.
Здесь хранилось то, что Званцев иногда в шутку называл аптечкой неотложной помощи, никогда, впрочем, не уточняя, что конкретно он имеет в виду.
В «аптечке» хранился богатый набор специальных препаратов как органического, так и искусственного происхождения, предоставлявший его владельцу широчайшую гамму возможностей воздействия на человеческий организм.
Здесь было все – от «сыворотки правды» до кураре и цианистого калия. Отдельно от ампул лежали одноразовые шприцы и даже такая экзотическая вещица, как духовая трубка для стрельбы отравленными иглами. Были здесь и сами иглы, аккуратно уложенные в плоскую коробочку – как раз такую, чтобы ее удобно было носить в кармане.