Тень рыси
Шрифт:
Мне следовало догадаться, что это Джессика. Она, действительно, выглядела, как призрак, в ночном чепце, в длинной белой фланелевой ночной рубашке, которая развевалась на ходу, и со свечой в руке.
— Ты спишь? — спросила она.
— Нет. Ты простудишься, если будешь бродить по дому в таком виде.
Она покачала головой.
— Я хочу поговорить с тобой.
— Садись и замотайся в одеяло.
Джесси покачала головой, предпочитая стоять около кровати, высоко держа свечу, — так она больше походила на прорицательницу.
— Свершилось.
— Почему?
— Я знаю это. Ко мне вчера во сне приходила Мейбелла. Она сказала: «Останови это, Джесси. Спаси эту бедную молодую девушку».
— Так, значит, Мейбелла заранее знала о свадьбе?
— Мертвым известны такие вещи. Особенно если у них нет покоя.
— Ты должна вернуться в постель, — сказала я мягко. — Ты, действительно, простудишься, если не ляжешь.
— Мейбелла хочет, чтобы я предупредила тебя. Он жестокий и эгоистичный. Он сластолюбивый и не будет верен тебе. Он никогда не был верен ни одной женщине.
— Все с чего-то начинают.
— Ты надо мной смеешься.
— Нет, Джессика. Но я не уверена, что ты поймешь. Все, что случилось, уже в прошлом. Мы с ним собираемся начать новую жизнь вместе. Я приложу все силы, чтобы добиться этого, так же, как и он.
— А как же Стирлинг?
— Что Стирлинг? — спросила я.
— Ну, было время, когда мы думали, что это будете вы… Это было бы естественно, и именно этого он хотел.
— Кто хотел?
— Стирлинг, конечно. И что происходит? Ты понравилась Линксу, и он грозит: «Нет, Стирлинг, отойди в сторону. Если ты не сделаешь этого, я убью тебя так же, как застрелил того человека, Джаггера».
— Как ты смеешь говорить так о нем?
— Так думает Мейбелла. Он сказал Стирлингу:
«Руки прочь! Я хочу эту девушку». И Стирлинг ответил: «Да, папа», — он ведь так воспитан. Так было всегда. Линкс должен настоять на своем, а остальным займется дьявол.
— Я устала, Джессика. Что бы ты ни сказала, это не изменит моего решения. Я обещала выйти за него замуж и сдержу свое слово. Мы все меняемся. Он уже не тот человек, который приехал в Розеллу.
— Он не изменился. Я все помню. Он может прекрасно изображать из себя влюбленного… Как это было с Мейбеллой. Она ходила, как во сне, первые месяцы. Она говорила мне: «Ах, Джесси, если бы я только могла объяснить тебе!»А я знала даже тогда.
— Все кончено, Джессика. Нет смысла вспоминать это.
— Хорошо, я выполнила свой долг. — Джессика подошла близко к кровати, свечка наклонилась, и я подумала, уж не хочет ли она поджечь постель. — Беги отсюда. Беги, пока еще есть время. Беги со Стирлингом.
— Ты сошла с ума, — ответила я сердито.
Она покачала головой. Затем печально сказала:
— В какой-то степени это и его вина. Ты можешь убедить Стирлинга. Попытайся. Он поедет. Я уверена в этом. Не позволяй этому человеку все время выигрывать. Бегите вдвоем. — Она рассмеялась. —
— Воск с твоей свечки капает на одеяло. Она поправила свечу и подняла ее выше. В полумраке голова Джессики походила на череп. Я подумала:
«Так выглядела бы Мейбелла, если бы, действительно, вернулась из мертвых, чтобы предупредить меня».
— Я выполнила свой долг, — сказала она. — Если ты не послушаешься, пеняй на себя.
— Ложись в постель, Джессика, — ответила я. — И будь осторожна со свечой.
Она подошла к двери и оглянулась на меня.
— Это ты должна быть осторожна, — сказала она.
— Спасибо, что пришла. — Мне было жаль ее, ту, которая любила Линкса.
Аделаида сшила мне свадебное платье из белого шелка со множеством воланов, оборок и кружев.
— Оно тебе пригодится, когда поедешь в Англию, — сказала Аделаида.
— В Англию! Но мы не поедем в Англию. Я собираюсь уговорить его остаться здесь…
— Так как там, — продолжала Аделаида, — вы заживете более пышно. Только подумай, ты будешь специально одеваться к ужину, носить бархат. Зеленый цвет, по-моему, тебе больше всего идет, Нора. Ты будешь сидеть на одном конце стола, а папа — на другом, и он будет очень гордиться тобой.
— Я бы лучше осталась здесь.
— Но там ты будешь жить в более подходящем окружении.
— Но меня вполне устраивает это окружение.
— Ты забываешь — , что твои муж будет самым богатым человеком в Англии.
— К чему все эти миллионы? Хорошо, если ты не нуждаешься, — этого уже достаточно.
— Но не для него. Нора, и его воля станет твоей, когда вы поженитесь.
— Я не согласна. Супружество — это партнерство.
Я не изменю себя в угоду мужу.
— Муж обычно формирует образ мыслей своей жены.
— Я привыкла думать собственной головой.
Снисходительный смех Аделаиды вывел меня из себя, и я вспылила:
— Он не захочет, чтобы я стала другой. Он заинтересовался мною, в первую очередь, потому, что я не смотрела ему в рот, как это делаете все вы.
Аделаида ничего не ответила, но я поняла, что она осталась при своем мнении.
Мы съездили с ней в Мельбурн. С каким почетом меня принимали в «Линксе»!
Я скорчила физиономию и сказала Аделаиде:
— Я одна из избранных. Это заставляет меня чувствовать себя почти святой.
Мы покупали с размахом: шелка и бархата, из которых Аделаида собиралась нашить мне платьев. А кроме того, я выбрала себе соболью муфту и темно-красную бархатную накидку с собольей опушкой.
— Не накупай здесь много, — посоветовала Аделаида. — В Англии гораздо более модные вещи. На этот раз я промолчала. Мы возвратились со всеми нашими покупками домой.
— Я уже сильно беспокоился, — сказал Линкс. — Больше никуда не отпущу тебя.
Мне льстило, что я так много для него значу.
Аделаида немедленно занялась моими туалетами;