Тень сумеречных крыльев
Шрифт:
– Маниакальное состояние рассудка вовсе не подавляет когнитивные функции, – размеренным тоном начал вещать целитель. – Оно обостряет целеполагание, закрепляет фиксацию на идее. Маньяки проявляют удивительную сосредоточенность и изворотливость в деле достижения результата.
Темный понял, что влип. К счастью, в этот момент вернулись Цатогуа и Василий. Они по очереди почти уважительно кивнули начальству конкурентов и по стеночке просочились к дальним стульям. Пришлось вводить подчиненных в курс дела.
Бескуд обрадовался идее, как родной. Потрясая уже добытой чашечкой с любимым содержимым –
– Фишман! – рявкнул Ольгерд, когда ни «Цадик», ни «Цатогуа» не возымели эффекта. – Кофе отниму!
Угроза была страшной. Фазиль сохранял полное внешнее спокойствие, смеялись только его глаза. Василий краснел за друга. Тот же быстренько вышел из ступора и принялся отчаянно кивать.
– Аз ох н вэй! Виноват, увлекся… В общем, мое мнение – стоит.
Оборотень же выпятил массивную, грубо слепленную челюсть и подвигал ею с угрозой.
– А мне не нравится. Светлых не люблю, – пояснил он прямо. – Щемили меня по малолетке. Спасибо Форкалору, отмазал.
– Не Форкалор, а объективная невиновность, – уточнил Фазиль. – Ты был чист перед Договором, но это требовалось доказать. Мы и доказали.
Следовало пресечь назревавшую перепалку, поэтому Ольгерд потер двумя пальцами переносицу и легонько хлопнул ладонью по столу. Обернулись все.
– Я согласен на ограниченное, обусловленное принципами Договора сотрудничество, – отчеканил глава Дневного Дозора. – Без каких-либо обязательств и взаимозачетов. Вас это устроит?
– Вполне, – произнес глава Дозора Ночного. – Вполне. Составим акт или обойдемся устной договоренностью?
* * *
Тело за номером «три» нарисовалось уже на следующий день. С одной стороны, оно доставило обоим Дозорам изрядную головную боль. Впрочем, ситуация в целом начинала выходить из-под контроля, что, естественно, не радовало никого. А с другой – появились вполне конкретные зацепки.
Смотреть на Василия было тяжко. Он мрачно и весомо вышагивал между сосен, протаптывая в лесополосе новую тропинку. Руки были скрещены на груди, ухмылка сползла, крупные, щедро рубленные черты лица заострились и стали будто контрастнее. Наконец Ольгерд не выдержал.
– Слушай, я все понимаю. Для вас важны родственные связи, волчья стая и все такое. Давай ты возьмешь отгул.
– Да на хрена? – Изумление было искренним. – Не, ну йопт, родня, конечно. Но там такая седьмая вода на киселе… Я, честно говоря, за вас переживаю, шеф. Неделька не задалась, а вся ответственность на ком? Вы вон отощали.
Глава Дневного Дозора поперхнулся. Действительно, все происходящее его слегка подкосило, и питался он, прямо скажем, нерегулярно. Но подобная фамильярность… Впрочем, это было нормальным явлением в случае оборотня.
Нехарактерно ответственный и обязательный, он считал своим долгом приглядывать за шефом еще в те времена, когда тот был замруководителя отделения. Долг этот был, к слову, принят на себя добровольно. Когда на тот момент юного и горячего щенка пригрозили оставить без довольствия за какие-то провинности, Форкалор действительно
Второй оборотень – точнее, то, что от него осталось, – привольно раскинул лапы в редком, перемежающемся крапивой малиннике. Он был заколот в затылок: тонкое, но прочное граненое лезвие скользнуло между костей прямо в мозг. Оставалось только поражаться, насколько умело и сильно был нанесен удар. С тела, так и не принявшего человеческий облик, начали сдирать шкуру – по всем канонам, начав с конечностей, – но убийцу спугнули ранние прохожие, и дело осталось незавершенным.
Воробьи, любопытствующей компашкой облюбовавшие недальнюю бузину, возбужденно обсуждали новости. Один, видимо, особо наглый, слетел на ухо здоровенной волчьей туши и заинтересованно его поклевывал, периодически косясь на двуногих. «Интересно, – вдруг подумалось Темному, – а можно ли опросить птицу? Нет, почти наверняка получится распотрошить память – но много ли ее там умещается в мелкой черепушке?» Словно услышав, что о нем думают, воробей сварливо чирикнул и сорвался вдаль. Ловить его, естественно, никто не стал.
И снова Ольгерда смущала аура трупа. Ее ошметки, полувыцветшие и почти развеянные дыханием Сумрака, совершенно определенно говорили о том, что перед магом лежит недавно скончавшийся не Иной. Человек. Но туша здоровенного волка безмолвно вопияла, а Василий на расспросы о запахе только махнул рукой.
К слову, обнаружили тело не сильно далеко от той же Мордасовой. А вскоре выяснилось: обе последние жертвы были знакомы. В день убийства вампирши покойный, какой-то троюродный кузен Василия, провожал девушку практически до дома. Убийца вполне мог его заметить и взять на карандаш.
Фазиль прислал сотрудника – точнее, сотрудницу. Рослая, по-мужски широкоплечая барышня, покачивая толстой, длинной русой косой, окидывала окрест презрительными взглядами. По ней было понятно, что буде случится в этом сосняке лежать всему составу Дневного Дозора – ее это только порадует. Но работа есть работа. В руках у девушки подрагивал небольшой блокнотик: заметки волшебница, навскидку четвертого уровня, предпочитала делать по старинке.
Подошел Цатогуа, судачивший с криминалистом. Ранее он уже успел опросить свидетелей, немолодую пару, решившую спрямить через лес и уже раскаивавшуюся в этом намерении. Кроме того, пришлось зачистить память наряду полиции, выехавшему по звонку, – внушить им, что произошло недоразумение. Выглядел бескуд соответственно не самым бодрым образом.
– Ну що я могу-таки сказать за этот хипеш? Пока ничего нового. Хорошие ножи, отменное знание анатомии. Человеческой и не только. Похоже, что оборотень его таки учуял и напал первым. Ветер поутру у нас обычно с той стороны. – Мах рукой для наглядности. – Значит, не профи. Но талантливых самоучек я боюсь больше. Свидетели видели, как фигура в черном рванула из кустов, словно иудей от свинины. Женщины у нас традиционно более внимательны: дама успела разглядеть, что парень молодой, волосы длинные, тоже темные. Ну, зрительный образ я умудрился аккуратно снять, отдам художнику.