Тень Тота
Шрифт:
— Или о враче, — заметила Сара. — Хирург тоже обладает такими познаниями.
— Прошу вас, леди Кинкейд, — вставил сэр Джеффри. — Вы ведь не хотите сказать, что эти отвратительные преступления совершил врач — образованный, цивилизованный человек? Это противоречило бы самому духу клятвы Гиппократа.
— Прошу прощения, сэр, — возразила Сара, — но вы позволили мне думать и высказывать предположения.
Она взяла несколько фотографий и принялась пристально их рассматривать. Голову она при этом наклонила так, что широкие поля шляпы закрыли лицо. Она не хотела, чтобы у Квейла при виде ее смертельной бледности появился повод для торжества.
На снимках были изображены места убийства и трупы. Когда с тел смыли кровь, стало ясно видно, как действовал убийца, и хотя Сара не обладала обширными познаниями в области хирургии и анатомии, она поняла, что убийца действовал со знанием дела.
— Вы говорите, что тела выпотрошили? — спросила она Квейла.
— Именно так. В обоих случаях удалены внутренние органы.
— Какие?
— Ну… — Несколько смущенный тем, что Сара вдается в такие детали, инспектор порылся в деле. — У Нелл Маккре, первой жертвы, была вырезана печень. У Грейс Браун, жертвы номер два, легкие. В обоих случаях преступник похитил вырезанные органы.
— Вот как.
— Неужели у вас уже есть подозрение? — с надеждой спросил сэр Джеффри. — Вы видите связь между природой преступления и этим несчастным знаком на стене?
— Пока нет. Но я подумаю об этом, обещаю вам. И мне нужно как можно скорее встретиться с герцогом Кларенсом.
— Вы хотите встретиться с герцогом? — смущенно спросил сэр Джеффри.
Мортимер Лейдон, если судить по выражению его лица, тоже, видимо, решил, что это не самая блестящая идея.
— Конечно. Ведь именно он под подозрением, и мне бы очень хотелось задать ему несколько вопросов, касающихся его деятельности в «Египетской лиге».
— Сара, это не… — начал Лейдон, но сэр Джеффри остановил его:
— Все нормально, мой дорогой Мортимер. Леди Кинкейд права. Чтобы действительно нам помочь, она должна знать все…
Уайтчепел, 5 ноября 1883 года
Тьма еще не вполне сгустилась над лондонским Ист-Эндом, как клинок снова отправился на поиски — поиски крови. Он лежал рядом с другими хирургическими инструментами в черном лакированном саквояже, изнутри обитом красным бархатом, и ждал, когда саквояж откроют и он сможет приняться за свою кровавую работу.
Клинку приходилось терпеливо ждать, так как в эту ночь его владелец долго не мог никого найти. Снова по улицам Уайтчепела пополз густой туман, приглушая стук лошадиных копыт и шум, доносившийся из питейных заведений. Промозглая влажность обволакивала кучера, надвинувшего низко шляпу и так обмотавшего шарфом лицо, что его нельзя было разглядеть. Он уже соскучился по жертве, как и клинок, покоящийся в красном бархате, томительно поджидая ту, которой суждено попасть сегодня в его западню. Когда вскоре после полуночи обшарпанная дверь пивной распахнулась и появилась молодая женщина — глупо хихикавшая, очевидно, выпив лишнего, — кучер насторожился. Как и прежде, большой экипаж проехал вдоль тротуара и остановился возле женщины. Та медленно подняла голову и уставилась на кучера, обратившегося к ней с вопросом:
— Что, проводишь ночь в одиночестве?
— Ну да. — Ее язык отяжелел от джина. — Ищешь компанию?
— Не я, мой хозяин, там, в экипаже.
— Правда? И сколько ему не жалко, твоему распрекрасному хозяину?
— Шиллинг.
— Шиллинг? Шутишь?
— Вовсе нет.
— Так, значит, твой хозяин собирается раскошелиться?
— Ты еще сомневаешься? Но только быстро, моему хозяину не терпится, если ты меня понимаешь.
— Ну ты даешь, — снова захихикала она. — Так давай ему поможем?
Шатаясь, она подошла к экипажу и открыла дверцу. В этот момент клинок достали из саквояжа и безжалостно пустили вдело.
Блеснувшая в темноте сталь.
От ужаса раскрытые глаза.
Красный сок жизни, испачкавший ржавую табличку с названием улицы. Вентворт-стрит…
Глава 4
Дневник Сары Кинкейд
«Сент-Джеймсский дворец. Он будит воспоминания. Воспоминания о молодой девушке, получившей право приехать сюда и быть представленной королеве. Девушке, долгое время жившей за пределами Англии и не очень хорошо знакомой с утонченным этикетом двора, так стремившейся поскорее попасть в Лондон и проводившей бессонные ночи, воображая себе прием у королевы в зале для аудиенций. Понравится ли она ее величеству? Примет ли ее общество?
Наступил день аудиенции, и девушка с бьющимся от волнения сердцем поднялась на галерею. Наконец она подойдет к королеве, символизирующей власть крупнейшей в мире империи, охватившей несколько континентов. Напряжение достигает предела, но, войдя наконец в зал, девушка безмерно разочарована. Ее величество, перед которой все склоняют головы и колени и о которой мир говорит затаив дыхание, оказывается пожилой дамой, немного похожей на свои каменные памятники, их девушка видела не раз. Где же величие, где неукротимая энергия монархини, постоянно упоминаемые всеми?
Словно во сне, девушка приближается к трону и низко кланяется, она почти не слышит, как церемониймейстер произносит ее имя. Девушка целует протянутую ей царственную руку, а затем удаляется, не поворачиваясь к королеве спиной, как то предписывает протокол.
Остается лишь какой-то пресный привкус. И, как случалось уже нередко, девушка извлекает из истории утешение. Ибо я не последняя, кто был разочарован при виде главы государства…»
Сент-Джеймсский дворец, 6 ноября 1883 года
Когда экипаж столичной полиции остановился во дворе королевского дворца приемов, Сару Кинкейд охватила волна воспоминаний. В последний раз она приезжала сюда, когда ей исполнилось шестнадцать, для представления королеве, и теперь Сара немало удивилась тому, сколько деталей этого внушительного кирпичного здания с воротами, украшенными башенками, осталось в ее памяти. До переезда монархини в Букингемский дворец в 1830-е годы функции ее резиденции выполнял Сент-Джеймс. Сегодня он служил только для официальных приемов, например, таких, как представление молодых дам, желавших попасть в высшее общество. После стольких лет, показавшихся Саре целой жизнью, она испытывала странные чувства, снова очутившись здесь.
Джеффри Халл организовал аудиенцию у герцога Кларенса. Саре важно было не столько получить новые сведения по делу о таинственных убийствах, сколько попытаться понять, что за человек королевский внук, ценит ли он приносимые ради него жертвы.
Вместе с сопровождавшим ее инспектором Квейлом она вышла из экипажа. К ним поспешили слуги, коих здесь было великое множество, они сновали вокруг дворца, как пчелы в улье. Квейл показал пропуск, и их тут же провели во дворец. Герцог ждет. И здесь Сару подстерегали воспоминания, оказавшиеся для нее неожиданными. Запахи, высокие окна, резкий звук шагов по каменному полу галереи — все это она забыла, а вот сейчас вспомнила. Она ощутила себя той девушкой, которая много лет назад с тяжело бьющимся сердцем шла по этим коридорам, только на сей раз предстояла не королевская аудиенция. Видимо, поэтому ей и удалось хорошо выспаться ночью…
По широкой лестнице они поднялись на второй этаж. Из окон открывался вид на внутренние дворы и крылья здания, так что посетитель имел возможность получить примерное представление о размерах дворца. Герцог Кларенс занимал часть здания, выходившую на улицы Сент-Джеймс и Пэлл-Мэлл. Если судить по стоявшим у дверей стражникам, королевский внук высоко ценил уединение и не любил вмешательства в свою частную сферу.
Однако для посетителей из Скотланд-Ярда было сделано исключение. Пройдя несколько передних, Сара и Квейл наконец попали в приемную герцога. И еще раз она была разочарована тем, что увидела. Более того — пришла в ужас.