Тень Тота
Шрифт:
— И вы собираетесь добыть такую информацию? — с сомнением спросил Хейдн.
— Именно так, капитан. Без нее у нас нет шанса найти «Книгу Тота». Только если нам удастся завладеть ею раньше противника, мы сможем начать переговоры об освобождении дяди Мортимера. Так что в этом деле вам придется полностью положиться на меня.
Офицер пристально посмотрел на Сару. Казалось, его одолевают сомнения.
— Ну ладно, — в конце концов сказал он. — Вы знаете, что делаете, леди Кинкейд. Но я привлекаю в свидетели присутствующих здесь джентльменов, что снимаю с себя всякую ответственность и категорически возражаю.
— Я ценю вашу заботу, капитан, — ответила Сара, на сей раз без иронии. — А теперь ступайте. Я вернусь после захода солнца.
— Берегите себя, леди Кинкейд.
— Вы также, капитан.
Офицер кивнул, открыл дверцу и вышел. Следом за ним с явным облегчением от того, что поездка в духоте и тесноте завершилась, спустился Мильтон Фокс.
— Alors, ты уверена? — прошептал Дю Гар, сидевший рядом с Сарой. — Я догадываюсь, куда ты собралась, и готов пойти с тобой.
— Не обязательно, Морис. Лучше сделай то, о чем я тебя просила. Ты меня понимаешь.
— Oui, je sais bien, — кивнул он. — Будь осторожна, ладно?
— Ты тоже.
На прощание они обменялись взглядами, и Дю Гар покинул экипаж. Тут же появилось смуглое лицо Камаля.
— Я могу помочь миледи спуститься?
— Спасибо, Камаль, не нужно. Я должна еще кое-что приобрести из снаряжения, и, поскольку ты наш проводник, я бы просила тебя поехать со мной.
— Разумеется, как будет угодно миледи. — Египтянин учтиво поклонился. — Куда я могу отвезти миледи?
— К хорошему портному, — улыбнулась Сара. — Я не собираюсь отправляться в путешествие в этих неудобных платьях. Затем на рынок на Эзбекию. А потом в обсерваторию…
Глава 2
Дневник Сары Кинкейд
«Весь день я занималась хозяйственными вопросами. Правда, не только платьями и снаряжением для экспедиции, как уверяла своих спутников. Их я оставила на попечение Дю Гара, так как должна знать, с кем имею дело. После открытия, сделанного в „Египетской лиге“, мне ясно, что враг среди нас, и мной овладело ужасное подозрение: мне кажется, что один из членов экспедиции предатель. Так как, несмотря на присущие ему многочисленные слабости, Дю Гар единственный, кто пользуется моим безоговорочным доверием, я попросила его присмотреть за остальными, а в случае необходимости применить свой уникальный дар и выяснить, не ведет ли кто двойную игру. И хотя я не могу себе представить, чтобы королевский советник, инспектор Скотланд-Ярда или заслуженный и отмеченный наградами офицер предавали свою страну, прошлое научило меня крайней осторожности.
Проводник Камаль, подобранный для нас Лигой, также подозрителен. Но поскольку египтянин не имеет доступа в отель, а Дю Гар не может раздвоиться, я решила доверить наблюдение за ним другому человеку. Тому, кого я знаю с детства и так давно не видела…»
Аббасия, Каир, 19 декабря 1883 года
Когда Сара подходила к старинной обсерватории, высившейся на пологих склонах Мокатамских гор на северо-востоке города, день клонился к закату. Выстроенное некогда халифами величественное сооружение в форме купола с башней и большой смотровой площадкой имело почти тысячелетнюю историю. Отсюда ученые и астрономы наблюдали небосвод и движение звезд и делали точные вычисления, когда на Западе еще приписывали явлениям на ночном небе мистический смысл. То, что бывшие варвары вели себя теперь как хозяева мира, было, по мнению Сары, одной из иронических улыбок истории, которыми та иногда так любит одаривать человечество.
На фоне неба, словно подожженного полыхавшей на солнце пустыней, Сара поднялась по широким неровным ступеням к воротам башни. Камалю она велела остаться у экипажа и посматривать кругом. С балюстрады, окружавшей широкое основание башни, сложенное из огромных камней, открывался захватывающий вид на ночной город. Дома с террасами и тентами на крышах тонули в безбрежной плотной синеве, прорезаемой лишь узкими минаретами и громадным комплексом мечети Аль-Азхар, высившейся посреди моря домов. Слева виднелась цитадель города, возведенная некогда Саладином. За ней тянулся широкий Нил, сверкавший в серебристом свете луны, и чернели квартал Булак и острова Рода и Джезира. А далеко на западе тысячелетний город сторожили величественные пирамиды Гизы. Муэдзины призывали к молитве; чем ниже опускалось за Мокатамские горы солнце, тем виднее становились звезды; и Сара поняла, почему древние астрономы выбрали для наблюдения за ночным небом именно это место.
Она постучала в деревянную дверь условным знаком, усвоенным ею еще в отрочестве. Через несколько мгновений за дверью раздались шаги. Открылось крохотное окошко, и показались два настороженных глаза.
— Добрый вечер, — спокойно сказала Сара. — Можно поговорить с мудрецом?
Обладатель грозного взора зарычал, как леопард, но все же отодвинул засов. Дверь с легким скрипом отворилась, и Сара вошла. Привратник был настоящим великаном, выше ее на две с половиной головы. Он был одет лишь в широкие шаровары и тюрбан, демонстрируя таким образом мускулистый торс. Несмотря на то что его глаза сверкали как раскаленные угли, в лице было что-то доброе, почти детское. Правда, ятаган, зажатый в руке, не давал посетителю забыться.
— Кеш, ты узнаешь меня? Это я, Сара.
Великан выпучил глаза и ненадолго задумался. Но скоро лицо его прояснилось, и широкий рот растянулся в улыбке. Его молчание объяснялось не тем, что он не узнал Сару. Привратник обсерватории от природы был немым…
— Мне нужно к мудрецу, Кеш. Это очень важно. Ты проводишь меня?
И снова великан на секунду задумался, затем кивнул Саре, велев следовать за ним. Узкая крутая каменная лестница вела на вершину башни, туда, где когда-то священнодействовали звездочеты халифов и где теперь жил их преемник. Проход в конце лестницы был закрыт портьерой. Неуклюжим жестом Кеш пригласил Сару пройти.
— Ты можешь сделать мне одолжение? — спросила Сара.
Великан кивнул.
— На улице меня ждет один человек. Его зовут Камаль, и я не уверена, что могу доверять ему. Ты не посмотришь за ним?
Кеш снова кивнул, и на его широких полных губах заиграла улыбка.
— Шукран, — поблагодарила Сара, откинула портьеру и вошла в круглую комнату.
Она выглядела точно так же, как в воспоминаниях Сары времен ее юности. В подковообразное окно, из которого открывался красивый вид на город, дул теплый ветер. На бесчисленных полках и в стенных нишах разместились странные на первый взгляд предметы: сосуды из глины и цветного стекла, статуэтки из дерева и слоновой кости, талисманы из Центральной Африки. Из узких медных ваз торчали древние свитки, стены украшали изображения Солнца, Луны и звезд, вверх, на смотровую площадку, вела лестница, с потолка свисал медный макет планетной системы, таинственно мерцающий в свете масляной лампы.
Посреди всего этого богатства на шелковой подушке восседал старик в тюрбане и полосатой галабее, мерными затяжками куривший кальян. Его худое лицо было выдублено солнцем и ветром, взгляд стеклянный, пустой.
— Салям алейкум, Сара, — сказал он, повернув голову.
— Алейкум салям. — Сара глубоко поклонилась, но не из учтивости, как в Англии, а из глубокой внутренней потребности.
Уже в детстве он казался ей самым старым на свете, и в тайне Сара боялась, что ученого уже нет в живых. По счастью, она ошиблась. Местные называли его Аммон эль-Хаким, что в переводе означало «мудрец», и не случайно. Он происходил из древневавилонского рода Хаммурапи, который мог похвастаться множеством мудрых и ученых людей: звездочетов и астрономов, врачей и летописцев, скульпторов и философов. Старый Аммон был последним в этом роду, в нем объединилось знание бесчисленных поколений. Ребенком Сара считала его волшебником, магом, повелевавшим сверхъестественными силами. Сегодня она многое понимала лучше, но испытывала по отношению к старику все тот же трепет. Если вообще хоть кто-нибудь мог рассказать ей о «Книге Тота», то именно он…