Тень Тота
Шрифт:
— Ну надо же! — вырвалось у офицера. У него будто пелена спала с глаз. — Вы правы…
— Был такой верховный жрец культа Тота по имени Нехепс, он жил примерно в начале третьего века до Рождества Христова. Нам известно, что он хорошо знал расположение звезд на небе. Но эта карта по меньшей мере на семьсот лет старше. Все время она была здесь.
— Нарам, [7] — только и мог сказать Камаль, — а крокодилы охраняли ее.
— Именно так, — завороженно сказала Сара, охваченная азартом охоты.
7
Да (араб.).
Уже были забыты пережитые ужасы и человеческие жизни, которыми пришлось заплатить за поиски, по крайней мере на данный момент. Перспектива разгадать тысячелетнюю загадку полностью поглотила Сару. С каждым мгновением она обнаруживала все новые подробности. Путь им прокладывали не только звезды, но и стрелочки, исходившие от Полярной звезды…
— Камаль, — обратилась к проводнику Сара, — мне нужны рабочие, чтобы полностью расчистить карту. Принесите также бумагу, карандаш и линейку. И нам необходимы лампы, да поскорее, а то скоро все погаснет.
Камаль кивнул. Он не возражал, но тревожно наморщил лоб. Саре Кинкейд удалось разгадать первую загадку и найти ключ к разгадке тайны, тысячелетиями покоившийся на дне этого бассейна. Что будет теперь? Неужели английская леди действительно найдет то, что так долго и по очень веским причинам было сокрыто? Камаль должен быть готов…
Глава 8
Дневник экспедиции
27 декабря 1883 года
«Следуя ориентирам, обнаруженным нами глубоко под храмом Гермополя, мы повернули на запад. С учетом данных старого Аммона эль-Хакима теперь у нас есть очень точное представление о том, где искать Тень Тота. В память о числе пять, имеющем в культе Тота особое значение, тот, кто хочет найти книгу, должен ехать пять дней и пять ночей. Тогда ему откроется окутанное тайнами место, где жрец Тезуд и его люди спрятали свитки.
Так как ехать ночью слишком опасно, капитан Хейдн настоял на том, что передвигаться мы будем только днем. Надеемся преодолеть в двенадцать этапов путь, ведущий нас в самое сердце смертельно опасной Ливийской пустыни.
Погонщики верблюдов и чернорабочие встревожены. Как мне поведал Камаль, ходят слухи, что экспедиция находится под несчастливой звездой и проклята древними богами, в существование которых многие еще верят…»
31 декабря 1883 года
«Пустыня! Тот, кто прочтет это слово, сидя в гостиной, возможно, у домашнего очага, не получит ни малейшего представления о том, что мы здесь видим. С первыми лучами солнца синяя тьма смягчается и превращает безбрежное море барханов в пышущий жаром ад, вот уже несколько дней держащий нас в своих когтях.
Если наши верблюды и их погонщики равнодушны к жаре и бесконечному песку, то для нас эти обстоятельства труднопереносимы. Во время переходов почти все молчат, каждый предоставлен себе и своим мыслям, и я начинаю понимать бедуинов, утверждающих, что в пустыне каждый встречается с тем, что оставил позади.
Перед лицом всевластной пустыни, где человеческая жизнь стоит не больше песчинки, исчезает все поверхностное, и человек становится тем, кем является на самом деле: слабым, хрупким созданием, не способным выжить во враждебном окружении без воды и трех дней. Это место смертельно опасно, но и захватывающе красиво. Мягкие серповидные барханы с хребтами, пылающими в лучах заходящего солнца, как угли в камине, сменяются причудливыми известняковыми образованиями, напоминающими башни и монументы, однако созданы они не человеком, а песчаными вихрями. То и дело мы наталкиваемся на развалины поселений и наполовину засыпанные песком руины — немых свидетелей того, что прежде здесь был и плодородные земли. И хотя люди ушли, жизнь осталась. По утрам с карканьем в небо взмывают пустынные вороны, пустынные жаворонки летают над скалами, а в песке мы находим следы рогатых гадюк, укуса которых боятся и люди, и звери.
Хотя я уже бывала в пустыне, на этот раз многое здесь воспринимается мной с большей ясностью. Может быть, человек должен пережить страшную утрату, чтобы лучше понять этот скудный, мертвый край. И все же я так хочу жизни, так хочу погрузить руки в прохладную воду и с нетерпением жду, когда между барханами появятся пальмовые рощи оазиса Бахария…»
Ливийская пустыня, 31 декабря 1883 года
— Знаете, чего я не понимаю? — спросил Мильтон Фокс, восседающий верхом на верблюде.
Инспектор имел довольно жалкий вид. Костюм цвета хаки весь пропитался потом, покрасневшее от солнца лицо покрылось пылью. Очки, которые он почти не снимал из-за ветра и песка, оставили вокруг глаз два бледных пятна, обведенных красной каймой. Они еще больше усиливали сходство Фокса с лисой, прокравшейся в его фамилию.
— Чего вы не понимаете, инспектор? — спросила Сара, к которой он обращался.
Ее одежда тоже запылилась и не блистала чистотой, но платок, по арабскому обычаю замотанный вокруг головы и шеи, эффективно защищал лицо.
— Мы едем уже пять дней, — подсчитал Фокс, — но я готов поспорить, что прошли бы вдвое больше, если бы не эти бесконечные объезды.
— Объезды?
— Ну конечно. Этот Камаль, коего вы так цените, кажется, толком не знает, куда идти. То он едет на север, то сворачивает на юг, а нам-то надо на запад. В этом нет никакого смысла. Почему бы просто не пойти по компасу, как это делают все цивилизованные люди?
— Потому что, как вы, вероятно, заметили, уважаемый инспектор, здесь нет дорог. Вы пробовали когда-нибудь пройти по пустыне по прямой?
— Разумеется, нет. Вам известно, что я ни разу здесь не был.
— Поверьте мне, ваша уверенность быстро бы сменилась отчаянием. Идти наперерез через барханы стоит невероятных усилий и людям, и животным. Уже через несколько часов и те и другие в изнеможении рухнут. Тот, кто собирается перемешаться по пустыне, быстро убеждается в том, что преуспеть в этом можно, лишь приспособившись к ее рельефу и научившись лавировать между гребнями барханов.
— Ах вот в чем дело! — Инспектор вытащил из рукава грязной куртки большой носовой платок, вероятно, когда-то белый, снял шлем и вытер лоб. — Понятно. Остается только вопрос, почему эти мусульмане никак не построят дороги.
Сара не успела ответить, так как заметила двух возвращающихся дозорных, высланных вперед капитаном. Она стегнула верблюда и подъехала к Хейдну и Камалю, находившимся в авангарде каравана.
— Ну что? — спросила она. — Какие новости?
— До Бахарии уже недалеко, — ответил довольный Хейдн. — Мои люди видели за скалами первое поселение оазиса.
— Это Бавити, — сказал Камаль. — Люди там гостеприимные и наверняка не откажут нам в ночлеге. Но лучше бы добраться до центра оазиса. Там нам тоже охотно позволят разбить лагерь и дадут воду. Таков закон пустыни.
— Прекрасно, — отозвалась Сара. — Значит, старый год мы проводим в кругу друзей, как полагается.
— Иншаллах, — только и сказал Камаль и ускорил шаг своего верблюда, чтобы предупредить обитателей оазиса о прибытии экспедиции.