Тень Уробороса. Эпоха лицедеев
Шрифт:
— У меня плохое предчувствие, — шепнула Фанни, застегивая сумку и подкрашивая губы.
— В каком направлении?
— В направлении твоего Элинора. Даже не могу объяснить.
— Попробуй!
Но объяснить она не успела. Двери открылись, и на пороге возникла четверка «Черных эльфов» с Джокондой во главе.
— Буона сэра, синьоры! — сказала Бароччи, переводя взгляд бархатно-карих глаз с меня на Фаину. — Комэ ванно лэ косэ? [2]
— Аллюрэ, [3]– ответил
2
«Добрый вечер, господа! Как дела?» (измененный. итал.).
3
«Дела движутся».
4
«Сюрпризов больше не ожидается?»
— Аспеттало! [5] — хмыкнул Марчелло.
Я заметил косой взгляд, которым наградила Джоконду моя жена. «Эльфийка» в ответ только улыбнулась ей и посторонилась в дверях. Может, зря я откровенничал вчера с Фанни на предмет того, что когда-то, еще до знакомства с нею, хотел сблизиться с Джо? Поди пойми этих женщин — даже если побывал одной из них!
— Знаете, это все потрясающе, а язык ваш чертовски изумителен, — сухо заметила Фанни в лифте. — Но не будете ли вы так любезны при мне говорить на общеупотребительном или хотя бы по-американски?!
5
«Надейся-надейся!» (иронич.).
— No problem! — откликнулись мужчины-«эльфы», а Бароччи в ответ лишь снова улыбнулась и посмотрела на меня.
В голубых глазах моей жены сверкнул гнев.
Оставив в лифте кучу нащелканных Витторио скорлупок, мы погрузились в черный «эльфийский» микроавтобус и через считанные минуты были в аэропорту.
Несмотря на то, что в самолете Джоконда с парнями сидели от нас очень далеко, Фаина продолжала хмуриться, и мне с трудом удалось разговорить ее.
— Не надо отправлять мою голову в отпуск! — раздраженно пробормотала она, отталкивая от себя мою руку. — Я прекрасно вижу, что вы с нею до сих пор хотите друг друга! И я вовсе не удивлюсь, если узнаю, что вы все-таки спали с нею!
Я растерялся. Ну хорошо, пусть я всегда не прочь, пусть у меня это в крови, как у большинства представителей мужского пола. Но откуда Фанни взяла, что и Джоконда — туда же?! «Эльфийка» не проявляла никаких желаний ни словом, ни взглядом, ни делом. Уж я бы это почувствовал, наверное! Все было как раз наоборот, и в своем вчерашнем повествовании я ни капли не солгал.
Тут я вспомнил, что в присутствии Фаины «Черные эльфы» не стали обмениваться со мной обычными приветственными объятьями.
— О'кей, Фанни, оставим это до дома. Скажи мне о своем предчувствии относительно Элинора.
Она отмахнулась:
— Ерунда!
— Скажи!
— Да ты первый поднимешь меня на смех! — она старательно отворачивалась в иллюминатор.
Мне пришлось поуговаривать ее еще миль двести — двести пятьдесят. Мы как раз летели над ночной Атлантикой.
Наконец Фанни смилостивилась:
— Когда твой Элинор посмотрел на меня, где-то внутри, тут, — она постучала себе по лбу указательным пальцем, — возникла картинка… Да нет, правда — чепуха!
— Ну Фанни! Пли-и-из! — взмолился я.
Она вздохнула, отпила принесенного смазливым «синтом»-стюардом лимонада и продолжила, наклонившись к моему уху:
— Мне четко-четко привиделось, что я стою на коленях на каком-то пустыре, кругом развалины, где-то рядом я ощущаю твое присутствие. День пасмурный, то ли раннее утро, то ли вечер после захода солнца, не разберешь… Я поддерживаю этого Элинора за плечи и знаю, что он смертельно ранен. Так, что жить ему остались какие-то мгновения. И он шепчет мне слова… кажется: «Я подожду!» А потом… потом туман.
— Ладно, не бери в голову, — я обнял ее, но на душе у меня стало погано.
— Это еще не все, — сквозь зубы сказала Фанни. — Когда пришли твои «эльфы», я посмотрела на Джоконду… и увидела другую картинку.
Гречанка с вызовом посмотрела мне в глаза. Я почувствовал себя виноватым неизвестно в чем. Она будто проверяла, говорить или не говорить. Но потом с чисто женским нетерпением не удержалась:
— Я увидела вас с нею… вместе. Ты старше, чем сейчас. Но не намного. В вас обоих нет радости, и это ощущается. Но вы вместе и у вас есть сын — светловолосый мальчишка, ни капли не похожий ни на тебя, ни на нее. Вот и все. А теперь скажи, что я дура, и успокоимся на этом! — Фанни натянуто улыбнулась и напустила на себя беззаботный вид.
Вместо ответа я сгреб ее в объятия и стал гладить по голове:
— Забудь. Может быть, твой мозг так справляется с нахлынувшей вчера, после разблокировки, информацией. А потом еще и я со своими рассказами. Не думай об этом, солнышко мое, мечта моя, не думай… — я целовал ее волосы и думал о том, как попрошу тетку показать Фаину самым лучшим врачам Содружества. Все-таки мне небезразлично душевное состояние моей жены. Все наладится, теперь я уверен.
4. «Синт»
Нью-Йорк, квартира Дика, 6 августа 1001 года.
В Нью-Йорке была глубокая ночь. Он встретил нас миллионами огней авеню — ярких, умытых недавним ливнем. Фанни дремала у меня на плече, да и сам я периодически проваливался в забытье.
Воздух моего города был сегодня чист и прохладен. Ничего общего с раскаленной московской духотой.
Разумно было бы по прилете сразу лечь спать. Мы оба чувствовали себя вымотанными до предела. Но отнюдь: я тут же бросился к своему компу, а жена — к искусственной шкуре белого медведя у камина.
— Больше ее здесь не будет! — заявила она, под мой смех и поддразнивания впихивая коврик в молекулярный распылитель. — Чем еще здесь пользовалась мисс Вайтфилд?
На мой ехидный вопрос, не хочет ли она заодно сменить квартиру, ведь Аврора здесь дышала, Фанни запустила в меня сорванной со стены декоративной африканской маской, которая по несчастью подвернулась ей под руку. Слава Великому Конструктору, бамбук — материал легкий, да и я успел вовремя увернуться. Кажется, бумерангов в моей коллекции нет…