Тень в пламени
Шрифт:
Некхем прыгнул вперед с отчаянным криком и ударил своим жезлом через пламя. Образ Тот-Амона дрогнул, и полупрозрачное пламя опустело.
Темная когтистая лапа метнулась в воздухе, и Некхем был пойман тем, кого назвали Таму Котеф. Он закричал и изо всех сил забился в тисках этого черного ужаса, а символы на его сумрачной коже начали мерцать, сверкать и исчезать один за другим, когда он вонзил свой жезл в темную массу, что стремилась поглотить его.
Женщина-шемитка, Кихия, взывала к стигийцу, а два офирца бросились вперед, обнажив свои ятаганы. Когда один из них пробегал мимо Конана, тот ударил его своим
Другой офирец бросился вперед, но был подхвачен Таму. Он полоснул его исступленно ятаганом, прежде чем был брошен в большую, черную пастью, которая открылась перед ним. Таму заскользил, как тень, к Конану и воздвигся над ним, как черная волна. Ледяные пальцы на большой черной руке обхватили Конана как жидкая ночь. Киммериец был стиснут в тисках, словно в объятиях питона, но гораздо более гибких, чем тело любого змея. Цепь натянулась, и Таму разорвал ее с видимой легкостью.
Конан был поднят к Таму Котефу. Его ятаган ударил вниз несколько раз, но край его лезвия скользил по плоти Таму, словно она была из жидкого гранита. Независимо от того, из чего состоял Таму, это было какое-то вещество неизвестное человеку.
Конан свирепо посмотрел в лицо этой чужеродной форме жизни, которая едва ли была таковой. Он взглянул в глаза, что смотрели на него с лишенной интереса космической злобой, находящиеся выше рта, что зиял огромной раной более глубокой темноты. Эти глаза намекали на обширные лишенные света глубины, заполненные подобными существами, само существование которых высмеивало бесполезность человечества. Взрыв зловонного дыхания захлестнул Конана, и его кровь застыла в жилах, когда он выругался и ударил.
Справа от себя Конан увидел жезл стигийца, по-прежнему воткнутый в плоть Таму. Перебросив свой ятаган из правой руки в левую, он дернулся вперед, и его стальные пальцы крепко ухватили жезл. Затем он ударил Таму мечом и жезлом. В отличие от лезвия, тонкий жезл пронзил эбонитовую плоть, и тошнотворный ихор потек из раны, светящийся в свете танцующего пламени. Он заструился как фосфоресцирующая желчь вниз по ужасному телу Таму.
Киммерийца подбросило в воздух. Он рухнул, отлетев на двадцать футов в сторону, покатился и ударился о внутреннюю стенку парапета, где и остался лежать неподвижно. Он потерял жезл, но его железный кулак все еще сжимал рукоять ятагана. Он зашевелился, застонал и с трудом приподнялся, встав не твердо на ноги, его голубые глаза наблюдали сквозь упавшие на лицо волосы за темной массой, наступающей на него.
Жезл упал рядом с Ниссой, и она подняла его.
— Конан! — крикнула она и бросила жезл киммерийцу.
Это был хороший бросок, и Конан выхватил жезл из воздуха с инстинктивной легкостью. Примерившись в поисках баланса, он занес руку и бросил жезл, как копье со всей силы своего мощного тела. Жезл разрезал ночной воздух и глубоко впился в тело существа. Истекая фосфоресцирующим ихором из своих ран и пронзенное колдовским жезлом, существо под именем Таму расправило рваные крылья, поднялось, воспарило и исчезло среди звезд.
Конан смотрел ему вслед с почти ошеломленным выражением на покрытом шрамами лице.
— Кром, так как мои кишки не размазаны по камням, — сказал он, — пора найти ключ, чтобы я смог снять эту проклятую цепь со своей шеи.
Кихия присела рядом с истерзанным телом Некхема.
— Все кончено, — выдохнул Некхем, а она взяла его за руку. — Я проиграл, а Тот-Амон выиграл. Обещай мне… не мстить. Возьмите то, чему я обучил тебя… и живи…
Свет потух в глазах Некхема, а огонь в большой бронзовой чаше мерцал, постепенно затухая, пока не осталось лишь привычное земное пламя. Кихия упала на стигийца, ее темные волосы опали как блестящий занавес, ее тело сотрясали рыдания. Потом она вдруг поднялась с раскрасневшимися глазами, с лицом испачканным сурьмой, и бросилась к парапету. Оглянувшись в последний раз туда, где лежал ее возлюбленный, она пробормотала что-то и бросилась через край.
Конан подошел к телу стигийца и снял ключи от цепей с пояса Некхема.
Он освободился от последних своих оков, затем вернулся, чтобы снять цепи с шеи Ниссы. Они взглянули на городской пейзаж Яралета, где увидели бледную фигуру, похожую на сокола, парящую над крышами, а дальше небо расцветало яркими красками на горизонте.
В это время пятнадцать угрюмых человек, израненных и окровавленных, поднялись на крышу крепости во главе с лордом Валантиусом, все, что осталось от первоначальных сорока человек, что проникли в замок. Четверо из них были тяжело ранены и шли поддерживаемые своими товарищами. Нисса отпрянула в темноту, когда появился Валантиус. Кофийский лорд заметил неподвижное тело стигийца, а затем взглянул на до сих пор прикованного принца Тана, который поднялся еще раз с щегольской бархатной шапкой на голове.
— Рад, что вы еще живы, — прошипел Валантиус. — Но это не станет облегчением для вас. Даже богатый выкуп как за принца не сможет возместить ущерб, который вы и этот проклятый колдун причинили. Вы отправитесь в подземелье, чтобы ожидать моего правосудия. И все, кто выступал против меня здесь, в Яралете, увидят его исполнение.
Некоторая покорность проявилась в высокой фигуре принца Тана, но стальное достоинство не покидало его серые глаза, когда он размышлял над словами лорда Валантиуса.
Валантиус обратился к Конану.
— Я рад видеть, что тебе удалось убить стигийца, — сказал он. — Когда я проходил мимо тел Амальруса и остальных, я подумал, что вы потерпели неудачу.
Сейчас остальные мои военачальники захватывают ключевые объекты в городе. Когда солнце поднимется, город вновь будет принадлежать моей семье.
Поэтому Конан я предлагаю тебе место в качестве капитана наемников здесь в Яралете. Помоги мне укрепить мою власть, и я хорошо вознагражу тебя. Ты будешь вторым по рангу среди моих верных капитанов и слуг.
Конан посмотрел беспокойно на Валантиуса и его людей, стоявших неровным полукругом около своего господина.
— Ха. Я сыт этим проклятым городом, — ответил он прямо. — Я просто возьму то, что вы обещали мне и уеду завтра же.
— Я понимаю. Но и ты должен понять, что я не могу позволить такому наемнику, как ты, уйти, зная, что лишь незначительное влияние я смогу оказать на город в ближайшие недели. Ты должен остаться здесь до тех пор, пока моя власть не станет прочной.
Темная туча набежала на украшенное шрамами лицо Конана, и он покачал своим ятаганом.