Тень врага
Шрифт:
— Ох уж эти чёрные маги, — с горечью проговорил император и вновь обратил взор к Царскому Селу. — В последнее время, вопреки здравому смыслу, меня не покидает желание устранить из своего окружения чёрных магов. Вовсе устранить. Всех.
— Возможно, это было бы не лишним, — сказал я. — Хотя… Покойный Белозеров, например, был белым магом. Как-то вот они умеют выкруживать со своими намерениями — таким образом, чтобы оставаться белыми…
—… оказаться без стольких сильных союзников, — продолжал император, будто не слыша меня. — А
Вот он о чём… Нет, настолько широко я не мыслил. Наверное, потому что я — не император. А тот, кто я есть.
— А быть может, — продолжал говорить император, — он хотел вообще иного. Хотел показать вам — именно вам! — какие ресурсы тратятся на поддержание жизни наследника. Для того и сделал так, чтобы вы, Константин Александрович, очутились в палате цесаревича в самый критический момент. Увидели девушку, которая вам небезразлична, на пределе физического и энергетического истощения. Увидели своими глазами, что происходит — и сделали выводы из увиденного. А какие тут могут быть выводы?.. Самый очевидный — власть слаба. Власть слишком много ресурсов тратит на себя. Власть… не достойна власти. Ведь не только я заметил и отметил вас, господин Барятинский. Что, если и мой враг тоже делает на вас ставку?
— Он уже столько раз пытался меня убить, что вряд ли, — покачал головой я. — Либо же он до зарезу хочет проиграть эту ставку.
— Сомневаюсь, — обронил император. — Я бы предположил, что он таким образом испытывает вас. Хочет убедиться, что продвигает на престол подходящую кандидатуру.
По спине пробежали мурашки. Я поёжился. Неловко сказал:
— Ваше величество… Мне неудобно вести этот разговор. Всё, в чём могу поклясться: в мои собственные планы захват власти уж точно не входит. Как минимум, я к этой власти не готов — хотя бы в силу возраста. А как максимум, я не из тех, кто с гордостью носит клеймо изменника.
«…в этом мире», — надо было бы добавить. Потому что в своём родном мире, формально — именно изменником я и был. Негодяем, осмелившимся повернуть оружие против белых и пушистых замечательных Концернов.
Однако о таких нюансах императору уж точно знать ни к чему. Незачем усложнять и без того непростую ситуацию.
Император опять надолго замолчал. Когда человека такого масштаба раздирают внутренние противоречия — это чувствуется. Это ощущается, как разлом земной коры и первые толчки землетрясения. Скоро, возможно, произойдёт извержение вулкана.
Мне почудилось какое-то движение сзади. Я повернул голову, и мозг одновременно отдал приказ мышцам — приготовиться. Взвыло чувство опасности.
Что-то там, за спиной, явно происходило. Но — тайно, сокрыто, и от этого я нервничал ещё больше.
Мгновенно просчитал ситуацию. Спрыгнуть с балкона для меня — пара
— Сегодня случилось ещё кое-что, — глухим голосом произнёс император. — Небольшое… происшествие.
Я повернул голову ещё сильнее и увидел, как мимо балконных дверей проскочили двое человек. В форме охраны императорского дворца.
Конечно, я не должен был их видеть. В зале не зажигали свет, а снаружи, здесь, за счёт фонарей и подсветки фасада было достаточно светло. Но мои особенные глаза в очередной раз сослужили мне службу.
Я был готов спорить на что угодно — там, возле дверей, притаилась группа захвата.
Но зачем?! И что мне с этим делать?
Бежать? Драться? Сдаваться?
Как же мало данных…
— Начальник моей личной гвардии получил письмо, — так же глухо продолжил Император. — Такое же письмо лежало и у меня в кабинете, когда я вернулся туда — после того, как жизнь цесаревича оказалась вне опасности. Буквально полчаса назад.
Император опустил руку в карман и достал сложенный вдвое лист бумаги.
— Не желаете прочесть?
— Нет, благодарю вас, — ровным голосом отказался я.
Перед тем, что затевалось, не хотел занимать руки даже листом бумаги. Руки мне понадобятся в первую очередь.
— Тогда я зачитаю вслух, с вашего позволения.
— Как вам будет угодно, ваше величество.
Император развернул лист и чётко, раздельно прочитал:
— «Следующий приступ цесаревича станет последним. Если хотите спасти жизнь наследника — князь Константин Барятинский должен быть казнён».
Последнее слово ещё продолжало звучать — когда с треском и звоном вылетело стекло из двери. На балкон, как ошпаренная, выскочила Кристина — которой я ещё секунду назад не видел. Что за технику она применила — понятия не имел.
— Костя, беги, это ловуш… — крикнула она.
На Кристину навалились двое в форме дворцовой гвардии, уронили лицом в пол. Ещё двое, доломав остатки дверей, бросились ко мне.
Цепь появилась у меня в руке мгновенно. Изогнулась, как змея, готовая к броску.
— Прекратить! — прогремел голос императора. — Остановитесь!
Четверо дворцовых стражников взлетели в воздух. Я глазом моргнуть не успел — как они оказались за перилами балкона и повисли, ни на чём не держась, смешно размахивая руками и ногами.
Кристина поднялась на ноги. Я помог ей и привлёк к себе. Судя по выражению лица, Кристина была близка к обмороку. В руке она сжимала револьвер. Хорошо, что не успела выстрелить…
— Приношу свои извинения, госпожа Алмазова, господин Барятинский, — холодно сказал император. — Со стороны моей охраны это было недопустимо.
Он стоял лицом к нам, в правой руке держал письмо, а левую отвёл назад, расставив на ней пальцы. Похоже, только этот жест и удерживал в воздухе четверых стражников.