Тень Земли: Дар
Шрифт:
Прошел час, силы певца иссякли, он попросил воды.
– Подумай о себе, несчастный! – воскликнул Прокл. – Возьми хлеба и отдохни.
– Нет! – Боян вздрогнул. – Осталось немного. Господи, дай мне сил!
– Ты коченеешь, безумный! Остановись!
Вместо ответа певец снова затянул свою песнь, и отшельник, как очарованный, склонился к самому его лицу, чтобы слышать.
… И Зло для него – нанесенная ветром песчаная дюна,
Которую ветер все тот же сровняет все с той же землею.
Певец
Но смертные, слепо по жизни идущие, праздные люди,
Что мудрость свою потеряли, прельстившись обманчивым блеском
Неведомых истин, лишь в их головах обитающих тайно,
И прочие, разум презревшие, гневом живущие темным,
И с ними иные, несчастные, битые злобной судьбою,
Однажды погубят его и низвергнут в холодную яму,
Где белое черным, а черное белым внезапно предстанет,
Где время, смешавшись, откроет изнанку судьбы неизвестной…
Это было уже не пение, а еле слышный прерывающийся шепот. Теперь он прервался окончательно. Боян умер.
Отшельник прочитал короткую молитву и перекрестил усопшего. А потом долго сидел у смертного ложа, думая о пророчестве. Что это: бред сумасшедшего или предвидение блаженного, вложенное ему в уста самим Богом? Услышанная единственный раз песнь на удивление легко запечатлелась в памяти, Прокл помнил сейчас каждое слово.
Послышался частый треск и короткое шипение – свеча догорела, фитиль плавал в жидком воске. Пламя мигнуло и погасло. Пещеру затопил мрак. В темноте будто слышнее стал шум дождя. И сквозь этот шум – ржание лошади.
Своды пещеры озарились сполохами огня – словно далекие молнии осветили скалы. Неясные отблески становились все ярче и вдруг заметались неистово багровыми пятнами. Свет факелов ворвался в убежище, осветил двоих старцев – живого и мертвого. Фигуры в звериных масках возникли бесшумно, и огонь заиграл на обнаженных клинках.
Двое рванулись к усопшему, оттолкнули отшельника.
– Пророк мертв! – возгласил один.
Другой ударил ятаганом и поднял за волосы отрубленную голову:
– Теперь мертв.
– А этот, второй? Убить?
– Ослепите его и на колесо. Там работать некому – людишки дохнут как мухи.
– Нет! Убейте его!
Фигура в маске быка обернулась на голос:
– Уж не ты ли, монах, осмелился мне перечить?
Из мрака выступил человек в черной рясе, с обожженным лицом и дьявольским взглядом.
– По воле наместника! Если он слышал пророчество, убей его.
Бык расхохотался свирепо и мрачно:
– Наместник? Здесь, в этой пещере, нет для тебя, монах, наместника, кроме меня. Ослепите его, – он указал на лежащего Прокла, – пусть поработает на благо наместника.
Когда промелькнула первая страшная боль и пустые глазницы наполнились тяжелым горячим мраком, Прокл вдруг почувствовал, как снизу, от самой земли, его тело наполняет неведомая могучая сила. Боль его прошла, и раны мгновенно закрылись. В голове на удивление ясно встал образ могучего витязя. И Прокл увидел своих мучителей, их яркие факелы и черные души. Его связали и бросили наземь. Поволокли.
В рабство!
Но он уже знал, что будет, и не сопротивлялся, не старался убить себя, подставив голову острому камню. Двое волокли его по тропе над пропастью. Прочие уже умчались – топот и ржание стихли в дождевой серости занимающегося утра. Камни зашевелились сами собой и два отчаянных крика оборвались на дне ущелья, где резвился под дождем горный ручей. Веревка скользнула с рук и ног, словно озерная тина. У начала тропы лежал конь со сломанной ногой, брошенный хозяевами на погибель. Прокл ощупал распухшую ногу, встретил обреченный взгляд животного и вдруг увидел, как просветлел этот взгляд. Конь легко поднялся и склонил шею.
– Судьба надолго свела нас, мой друг, – тихо сказал ему Светлый монах и вспрыгнул в седло, словно молодой витязь. – Скачи на восход!
Амулет
Жизнь Глеба Калинина шла сама по себе. Как облака плывут высоко над городом, или как вода течет по широкому руслу – без проблем. В то время, когда начиналась эта история, ему было тринадцать лет, он учился в обычной школе. После школы… Нет, не всегда после. Иногда и во время занятий он ходил в самый обычный компьютерный клуб. Да, в те времена все ходили в компьютерные клубы, чтобы поиграть. Обычная школа, обычный компьютерный клуб, обычный паренек – отличненько все совпадало! Вероятно, это и называется «нормально». А когда обычное течение времени вдруг нарушается – вот тогда-то и начинается настоящая игра. Еще ее называют реальной жизнью, имея в виду всякие взрослые сложности. Да, и еще, когда невозможно переиграть. Но в компьютерном клубе об этом не задумываешься. Просто некогда.
…Патроны – три обоймы. Автоматическая винтовка – готов! Впереди двое. Снял! Немного вперед. Обернуться. Еще одного снял сзади. Справа коридор. Ящик. Гранаты!! Восемь штук. Коридор уходит круто вниз – гранату туда. Ох! Влепили ракетой. Ничего, аптечка есть. Вперед. Конец коридору. Простор. Хлоп, хлоп – подлый снайпер! Его не достать без ракетницы. О, тут и еще кое-кто. Какой крутой! Назад в коридор! А там уже… Три гранаты хватит? Еще хотите? Нате еще. Теперь чисто. Назад, к развилку. Ну и темень в этих пещерах. Что… Чего тут? За ноги кусать? Вот вам. Эх, патроны кончились. Тогда бежать и больше ничего. И только вперед…
Понятно каждому, что в предыдущем абзаце просто некуда вставить даже маленький кусочек обычной скучной школьной реальности. Только когда сохранишься в хорошем месте, врывается иногда мысль: третий час сижу, пора домой.
Геймеру забавно думать, что есть люди, которые так постоянно и живут в реальности. Глеб знал таких ребят, но не понимал, как можно прожить без игры хотя бы один день. А если о взрослых подумать – им еще и работать приходится, так это ж вообще веревки!
И еще забавно Глебу было бы знать, что пока он в клубе отстреливает монстров из системы Мок, что в созвездии Рыси, на обычной помойке у его реального дома сидит его знакомый – обычный серый кот и думает, облизывая усы после редкого лакомства: