Тень Жар-птицы
Шрифт:
— Потому что это не моя обязанность, — спокойно пояснила Оса.
В общем, прошло пятнадцать минут урока, и когда мы наконец вошли, Наталья Георгиевна спросила:
— Можно я у вас посижу, послушаю, вы, кажется, Горького повторяете?!
Все шло нормально, но тут вдруг Ланщиков спросил:
— Марина Владимировна, а вы лично любите Горького?
Стало тихо, всем было интересно, как она выпутается, она же всегда от нас требовала искренности, честности… Я даже дышать перестал,
— Нет, не люблю. Могу перечитывать только «Клима Самгина», когда на душе плохо, когда люди раздражают. Эта вещь лечит меня от пессимизма, герои настолько омерзительны, что я осознаю прелесть реальной жизни…
Наталья Георгиевна ничего не записывала и только кивала головой, точно клевала что-то по зернышку, как канарейка.
— Но я никому не навязываю свою точку зрения. Во-первых, потому, что Горький — достаточно сложный и крупный писатель, чтобы его воспринимать только с точки зрения «любит — не любит». Во-вторых, потому, что категоричность в литературе — признак ограниченности и дурного вкуса…
Мы потом на перемене напали на Ланщикова. Стрепетов даже назвал его провокатором, а он сказал, что Осе наплевать на Наталью Георгиевну, она ученая и может на нее не обращать внимания.
— А если бы она была рядовой учительницей, думаешь, соврала? — спросила Варька Ветрова.
— А то нет, — Ланщиков скривил губы, — будет она с начальством играть в правду-матку?!
К ним подошла Дорка Чернышева. Она так много болела, что на нее смотрели как на новенькую.
— Зачем ты стараешься казаться хуже, чем есть на самом деле?
Дорка сказала это так, точно спрашивала, какая у него температура. Ее близко посаженные круглые глаза мигали редко, как у совы, сережки в ушах покачивались. Ланщиков как-то сразу увял.
— Почему ты всех считаешь трусами и подлецами? — Чернышева смотрела на него с тем же искренним любопытством, как на новый экземпляр в зоопарке. — Неумно получается, Ланщиков…
Она подождала его ответа, пожала плечами и пошла к выходу, волоча ноги…
Да, Антошка предложила Кирюше провести классный час на тему: «Что такое подлецы и как они себя проявляют», но Кирюша замахала руками. Она не любит ничего скандального, и мы будем беседовать на тему: «Что такое хорошие манеры».
До чего девчонки ограниченны! Всю беседу свели к выяснению, можно ли знакомиться на улице с парнем или нет, всегда ли надо уступать место старшим, если рядом сидит парень, который не уступает, прощать ли, когда мальчики выражаются — тоска зеленая и желтая.
Но тут Наталья Георгиевна вызвала Кирюшу, пришли методисты смотреть состояние физического кабинета, и нам бросили Осу.
Она быстренько выяснила, о чем спор, сказала, что хорошие манеры только тогда хороши, когда парни ведут себя как сильный пол, а девочки как слабый, что равноправие должно быть интеллектуальное, а не физическое, поэтому парню лучше нести портфель, свой и девочки, лучше проводить ее домой, а не наоборот, когда она болеет…
— Должен, должен, всю жизнь мы кому-то должны! — возмутился Ланщиков. — А что я с этого благородства буду иметь?
— Конечно, им дай палец, сразу на голову сядут и погонять начнут, — продолжил Петряков, его поддержал Мамедов. Я ждал, когда и Митька включится, но он помалкивал. Вот что одна обезьяна с длинным именем вместо хвоста с человеком сделать может!
— А самоутвердить себя как мужчину разве не приятно? — спросила Оса.
Девчонки хихикали, женская консолидация — скверная вещь. Уж на что Оса человек, а все-таки бабство и в ней сидит.
— Вопрос можно? — Петряков подмигнул нам. — А что такое настоящий мужчина, с чем это едят?!
Оса замахала призывно руками, точно дирижируя.
— Ну, девочки! Девчонки переглядывались, я был уверен, что первой вылезет Антошка. И как в воду глядел. Она поднялась откинула голову, она теперь носит вместо косы пучок, только он у нее не пучок, а вроде вторая голова подвешена, ниже, на шее. Волос больше нормы, я бы не мог такую тяжесть таскать, хуже горба, по-моему.
— Мужчина — человек, у которого отсутствует здравый смысл.
Выдала, называется…
Оса подняла брови.
— Расшифруй, пожалуйста.
— А что тут непонятного? Сегодня у мальчишек на первом плане здравый смысл. Как бы никуда не ввязываться, жить поспокойнее, получить тридцать три удовольствия без всяких усилий… Они же привыкли, что мы с ними носимся.
— Интересненько, а кто мужчина в нашем классе по мнению Глинской? — спросила Дорка Чернышева по обыкновению редко мигая.
Антошка покраснела.
— Я не всех хорошо знаю, но вот Саша Пушкин, например. Сам по себе он очень умный, но ведь ум без добра холоден?!
Она почему-то волновалась, всегда она по пустякам нервы тратит.
— Вот Стрепетов, он и умный, и добрый, но боится стать слабым, подчиниться хорошему, поэтому от всех шарахается…
Стрепетов потер лоб.
— Оракул!
А мне стало интересно, когда же она и меня приложит.
— Дай характеристику Барсову, — ядовито попросила Варька. — Его-то ты хорошо знаешь…
Чудно, вдвоем они нормально разговаривают, а как только я поблизости — Варька ее всегда покусывает, а Глинская — ноль внимания.