Тень Жар-птицы
Шрифт:
— А у него всего в избытке: и везенья, и силы, и здравого смысла. Одно парализует другое…
У Антошки щеки горели, но на меня она не смотрела. Я не обиделся. Глупая она, Эмилия Игнатьевна однажды ей сказала, что у нее запоздалое развитие, когда она своего кролика в девятом классе держала на коленях весь урок, потому что у Вани болел живот…
— Значит, в нашем классе нет мужчин? — спросила снова Варька.
Антошка упрямо тряхнула головой, и из ее пучка посыпались шпильки.
— Может, я первобытная самка, как один человек мне недавно сказал, но для меня мужчина —
— Их жалеть надо, они слабее нас…
И кто бы это говорил?!! Малявка Комова, которую я на одной ладони унести могу… Оса засмеялась.
— Вы все свели к отношениям девочек и мальчиков, а разве только этим определяется личность мужчины или женщины?
Все замолчали, и Ветрова вдруг сказала:
— Главное — оставить след в жизни, а мужчина это или женщина, не имеет никакого значения.
— А как?! — вскочил Ланщиков. — Вот в гражданскую войну в пятнадцать лет Гайдар полком командовал, так?
Он прищурил свои разноцветные глаза, он в десятом классе стал почти пижоном, но все на нем сидело наперекосяк. Даже фирмовый синий вельветовый костюм выглядел мятым и старым, как и моя форма.
— Мы должны учиться почти двадцать лет, чтоб хоть кем-то стать. Десять — школа, пять — институт, три — аспирантура, два года — молодой специалист, так?! Ну и какой из такого мужчина, когда он содержать свою половину с помощью родителей сможет, так? А еще нам придираются!
Он сел, и все стали переглядываться, что-то в этом было верное. Но тут нас выставили из класса, пришли дежурные убирать…
Меня на три дня исключили из школы. Хотя пострадал случайно. Был пустой урок, мы бесились. Наталья Георгиевна запретила нам выходить в коридор. А мне захотелось покурить. Я и выпрыгнул в окно. Ничего особенного, рост у меня почти два метра, современная высота помещения — не больше двух с половиной, подоконник от пола — метр, вот и получилось, что я спрыгнул с высоты всего в три, три с половиной метра. Разве это много? Мне же как будущему геологу надо себя тренировать на сложные полевые условия в труднопроходимой местности, я так и сказал на педсовете.
Ну а Наталья Георгиевна в истерику, ее валерьянкой потом отпаивали, я же не виноват, что у нее нервы слабые?! И нечего с нами как с младенцами обращаться!
Оса сказала, что я просто инфантилен, несмотря на рост. Я сразу не понял, что она меня оскорбляет, а когда полез в словарь, даже зашипел от злости, а еще ей всегда симпатизирую!
Сегодня разбирали «Поднятую целину», и Ланщиков сказал, что ему больше всех нравится там дед Щукарь. Все засмеялись, Оса спросила:
— Чем именно?
— Ну он всех веселит…
Оса подняла брови.
— Кто-нибудь с этим утверждением поспорит?
Стало тихо, потом Дорка Чернышева сказала:
— Он приспособленец, иждивенец в жизни.
Ланщиков вздохнул:
— У нас в классе есть тоже свой Щукарь, Лисицын, он — приспособленец?!
Я посмотрел на Лисицына, у него покраснели уши. Он и правда постоянно ломается, корчит из себя шута, все умирают от смеха.
— Конечно!
Ну, ясное дело, без Глинской не обойтись.
— Шутами всегда были люди умные, но житейски либо беспомощные, либо ленивые. Их болтовня — инстинкт самосохранения. Смотрите, Щукарь всегда дружен с начальством, может бездельничать, ничего в жизни не сделал людям полезного…
— Наше вам с кисточкой! — раскланялся Ланщиков перед Лисицыным, возвращаясь на место от доски. И тот не нашел ответа. Боится он его, что ли?!
А Оса сказала, что Щукарь не безобидная личность, как и всякие паразиты…
В последнее время у нас массовое помешательство: на переменах играем в гоп-доп. Командами. Надо мгновенно угадать, у кого из другой команды монета в ладони, когда они стучат по столу при наших криках «гоп-доп». Идиотизм, но увлекает. Все перемены сидим, стучим и орем…
Оса сказала: «Сброс лишней энергии». Есть уже асы, они умудряются так прижать монету к ладони, что она как приклеенная. Антошка азартна не хуже Митьки. Так стукала по столу, что у нее рука вспухла. А сегодня Лисицын мечтательно сказал:
— Помните, в 9-м классе мы играли в «осла», тоже было красиво, правда?!
Мы так и закатились от хохота. Кто бы говорил! Лисицын больше всех страдал в «осла». Его дергали за уши, а он должен был угадать нападающего. Его уши оказались идеально удобными для игры — большие, мягкие, торчащие. Их было куда легче ухватить, чем ухо Ланщикова или Митьки. Лисицын все время проигрывал и ходил с красными лопухами вместо нормальных ушей…
Вообще всех вдруг охватила ребячливость, пихаются на перемене, дурачатся. Вчера налили воды в портфель Зотову, напустили туда рыбок из аквариума… Перед этим у меня сперли тетрадки, накололи на гвоздик от стендов по всему классу. А сегодня на большой перемене Ланщиков предложил оставить автографы на сумке Лисицына. Каждый расписался, даже Стрепетов.
Да, Оса сказала, что мой поступок — проявление редкого эгоизма. Мы совершенно не думаем о других, о родителях, учителях, интересуемся только собой, из таких вырастают тяжелые равнодушные люди. Что-то она на меня часто стала нападать. Двоек, правда, у меня давно по литературе не было, хоть уроки прогуливаю, но мы же взрослые люди. Не могу сидеть в школе, тошно, когда солнце. Ничего противозаконного, шатаюсь по улицам и дышу. Надо же оздоровлять организм перед экзаменом! Все равно сдам, я же способный. Неужели я сам не знаю, как своим временем лучше располагать?
Любопытный был сегодня урок. Оса сейчас задает для повторения обзорные доклады. Чагова и Костикова взялись вдвоем рассказать об «отцах и детях» в произведениях Тургенева и Горького.
Чагова вышла вперед, разложила на столе Осы листочки, откашлялась и сказала:
— Выступать буду я, Костикова волнуется… Она пошуршала своими бумажками.
— Человека мало родить, в него надо душу вдохнуть. Помните, на биологии рассказывали, что в Индии дети, воспитанные волками, с людьми жить не могли… Человеческой души не было…