Тень
Шрифт:
Оставалось самое сложное — сделать так, чтобы в момент награждения в зале находился отец.
Ян-Эрик сидел за столом на кухне и ел хлеб с колбасой.
— Ешь, чтобы расти хорошенько. Возьми еще хлеба, вон там, в хлебнице.
Герда стояла у стола и готовила на завтра котлеты. Она разбила яйцо о край металлической миски и начала вымешивать фарш, как всегда напевая какую-то незнакомую Яну-Эрику мелодию. Сам он был целиком поглощен своей проблемой и ни о чем другом думать не мог.
— А где твоя сестра? Может, она тоже хочет съесть бутерброд, как ты думаешь?
— Она
— А вот и нет!
Из-за дровяной печки, которой больше не пользовались, появилась рука, следом показалась сама Анника.
— Ах, вот ты где! А я тебя не видела.
Герда долго смеялась, словно произошло что-то невероятно веселое. Хотя Анника часто пряталась за печкой, у нее там был «домик».
— Я так и знала!
Ян-Эрик улыбнулся Герде. Удивительно, она находит смешным то, что ничего больше не смешит. И ему, и Аннике нравилось бывать на кухне. Отчасти потому, что кухня находилась далеко от кабинета отца и здесь можно было говорить в полный голос. Но еще и потому, что с Гердой было спокойно и надежно. Но только когда рядом не было других взрослых. При появлении мамы или папы она резко менялась и смеялась так же мало, как и остальные обитатели их дома.
В дверь позвонили. Три коротких сигнала. Открывать должна Герда, но сейчас ее руки испачканы фаршем.
— Анника, открой, пожалуйста.
Анника вышла через кухонную дверь в прихожую. Ян-Эрик сразу понял, кто пришел, и его надежда мигом погасла. Наступит ночь, прежде чем у него появится шанс спросить о чем-нибудь у отца.
Анника бегом вернулась в кухню и забралась за печку. В следующее мгновение в дверях показался Торгни Веннберг в пальто и со шляпой в руке.
— Здравствуйте, у вас, как всегда, дым коромыслом! Какие деликатесы на этот раз?
— Всего лишь котлеты. Я доложу, что вы пришли.
Герда направилась к мойке, чтобы вымыть липкие руки.
— Нет-нет, не прерывайтесь, я могу и сам постучать. — И Торгни Веннберг ушел.
Ян-Эрик поразился, что чужой человек, который даже не живет вместе с ними, может делать то, что не позволено никому в этом доме. Стучаться к отцу, когда тот работает, было немыслимо. Но в следующую секунду Ян-Эрик сообразил, что это шанс — сейчас дверь откроется, пусть и не для него.
Что есть мочи он помчался через весь дом, чтобы успеть. Торгни Веннберг как раз подошел к дверям.
— Да.
Голос из закрытого кабинета.
Торгни открыл дверь и вошел. Прокравшись следом, Ян-Эрик застыл на пороге.
— А, это ты, Торгни, явился мне мешать.
— Ну да, я подумал, что во вторник вечером тебе не помешает немного свежего вдохновения.
Улыбки и пожатие рук.
— Ян-Эрик, ты что-то хотел?
— Да, я только хотел спросить.
— Тебе придется подождать, видишь, у меня гость. Спроси у мамы или Герды.
И дверь снова закрылась.
Он сел в кресло в гостиной. Оттуда была хорошо видна дверь в кабинет. Ян-Эрик просидел так два часа. Два раза мимо проходила мать, и два раза она спрашивала его, что он делает. «Ничего», — отвечал он, и она смотрела на него так, будто он ей
— Что сказал папа — он завтра придет?
— Нет, я говорил ему недели три назад, но он тогда ничего не ответил.
— Сколько ты собираешься здесь сидеть?
— Я просто думаю. У меня в пятницу экзамен по географии, и я готовлюсь.
Мать оглянулась:
— А где учебник?
Он почувствовал, что краснеет.
— Я почти все помню наизусть. Я повторяю европейские столицы.
Ни о чем больше не спросив, она вышла. И Ян-Эрик заметил, что никакой книги она не взяла.
Прошел еще час. Настенные часы негромко считали минуты, и от их мерного стука он задремал. Проснулся он оттого, что кто-то тянул его за руку. Перед ним стояла заплаканная Анника в ночной рубашке.
— Пойдем, с мамой что-то не так!
Ян-Эрик бросил взгляд на по-прежнему закрытую дверь.
— Скорей!
Несмотря на испуг, сестра говорила шепотом, и он поспешил за ней через гостиную к лестнице.
Мама в халате лежала на полу спальни лицом вниз. Яну-Эрику стало страшно. Анника больше не сдерживала плач и громко всхлипывала, а он быстро подошел к матери и встал рядом с ней на колени. Дергал ее за руку, пытался убрать волосы с ее лица.
«Мама, мама, проснись, мама! Скажи, что случилось? Мама, скажи, что с тобой!» Она не шевелилась. Ее рука была мягкой и безвольной. Ян-Эрик заплакал. Он приблизил нос к губам матери, но кислого запаха вина не почувствовал. Это что-то другое.
— Мама, пожалуйста, проснись!
Отпустив ее руку, он закрыл лицо ладонями.
— Надо позвать папу.
Он уже собрался подняться и побежать за отцом, когда мать открыла глаза. Пошевелилась немного, посмотрела сначала на сына, потом на Аннику.
— Анника, будь добра, принеси мне стакан воды. Анника поспешно вышла из комнаты. Мать села.
Она вдруг стала такой, как всегда, — будто это не она только что лежала на полу как мертвая.
— Значит, я тебе все-таки не совсем безразлична. Ян-Эрик замер. Сначала он не понял, что она имеет в виду, он просто сидел не шевелясь. По его щеке медленно текла слеза.
Мать встала, но он не мог двинуться с места. Он следил за ней взглядом, она подошла своей кровати и опустилась на нее.
— Что ты имеешь в виду? — выдавил он наконец.
— Ты же так хочешь, чтобы завтра пришел именно папа. А меня даже не спросил.
— Но я хочу, чтобы ты тоже пришла! Я же говорил тебе! Я тебя тоже спрашивал!
— Ты точно хочешь, чтобы я пришла?
Слезы снова полились из его глаз.
— Конечно, очень хочу!
Она вдруг закрыла лицо руками, и плечи ее задрожали, как будто от рыданий. Слезы у Яна-Эрика тут же высохли, он поднялся, подошел к матери и коснулся ее руки: