Тени давно минувших лет
Шрифт:
Трюгви меня поздравил, назвал добрым молодцем. В дружине посмеялись и переделали «доброго молодца» в Добрыню. Имя мое – Тов – было им совсем непривычно, не нравилось. Посмеялись, но как-то имя Добрыня ко мне и пристало.
А потом мы еще до вечера тащились по этому острову, мимо озер. У Осокорового озера вышли к броду через вторую протоку Днепра. Он в это время совсем мелкий был, шли по нему, не слезая с коней. А заночевали уже на том берегу. Наверно, наше появление было совсем неожиданным для печенегов. Первое становище мы одни всего одной нашей дружиной захватили. А тут и остальные дружины подошли. Свенельд направил дружины на два дня в разные стороны, и мы за эти два дня прошли половину их территории. К тому времени, когда их
Ожерелье было симпатичным, Малка залюбовалась им. К золотой цепочке были приварены золотые гнездышки, в которых укреплены полированные, цветные, почти прозрачные камушки. Дети не знали их названия, но позднее, когда Малка показала ожерелье княгине, та сказала, что это очень хорошие камни.
В этом году княгиня Ольга нечасто вызывала Малку к себе. И жила она с еще одной девушкой, значительно старше ее, в одной комнате, то есть в отгороженной части клети. Видела Ольгу обычно тогда, когда та вызывала по случаю приезда поместных князей. Нужно было стоять с другими девушками и женщинами, чтобы князья видели, какой роскошный двор у Ольги.
Только раз княгиня Ольга прибегла к помощи Малки, когда ей хотелось приватно переговорить с добравшимся до Киева монахом Николаем из Студийского монастыря. Уже тогда стали договариваться с императором о визите посольства Киева в Константинополь. Ольга охотно слушала Николая, когда он рассказывал о красоте и великолепии Софии, долго обсуждала с ним церемонию крещения. Потом попросила его остаться в Киеве, обещая обеспечить жильем и деньгами. Ольга, как почти все в ее окружении, была язычницей, довольно часто посещала вместе с предводителями дружин недавно построенное в Киеве святилище Перуна. Варяги тоже ходили вместе с ней, но говорили о Перуне по-разному: одни считали, что это Один, другим он казался Тором.
Но в душе Ольга склонялась к мысли, что богов не может быть много: Бог должен быть один. Именно поэтому она не упускала случая побеседовать о вере как с купцами из Константинополя, так и с поклоняющимися Магомету. А с прошлого года иногда и с хазаркой Малкой. Ей нравились слова Малки, что все три основные религии едины по сути, разнятся только внешними атрибутами. Но ясный аналитический ум Ольги подсказывал, что для ее княжества наиболее целесообразно иметь тесные торговые и культурные связи с империей ромеев, как они себя называют.
Говорят, что мусульманский халифат богат, силен и культурен. Но он далеко. Хазарский каганат – вот он, совсем рядом. Много лет славянские земли были подвластны ему. Но теперь он все слабее и слабее. С востока на него давят кочевники, да и далекий многолюдный Хорезм не прочь подчинить его себе. А других государств с еврейской верой нет на земле.
Глава IV
955 год
Начало месяца грудня (ноября). Уже неделю стоят у Протолчиго брода дружины во главе со Свенельдом. Давно пора показаться ладьям княжеского посольства, но не видно ни челнов, ни посланных в низовье всадников-разведчиков. Во все стороны Свенельд послал сторожи. На Хортицу к Осокоровому озеру ушла сторожа из дружины Трюгви. С ней ушел и Добрыня. Ему уже пятнадцать, Трюгви перестал чрезмерно заботиться о его безопасности.
Вестник с низовьев, доложивший, что показались ладьи княгини и придут к острову Хортица через полтора дня, появился почти одновременно с вестником с Осокорового озера, что многочисленная орда печенегов уже появилась на левом берегу Нового Днепра. Сторожа медленно отступает, стараясь не показаться печенегам. Свенельд приказал рассредоточиться вокруг балки, по которой идет шлях от переправы, не зажигать костры, не шуметь, не выскакивать на высокий берег Днепра.
Еще день томительного ожидания, и наконец появилась посланная к Новому Днепру сторожа, переправилась по броду через Днепр. Холод, все промокли и замерзли, но костер зажигать у берега нельзя. Свенельд отправил всю сторожу подальше, за ближайший лес, там можно будет развести небольшой костерок. И через полчаса на берегу Хортицы появился дозор печенегов. Осмотрели внимательно высокий берег, двое всадников решительно двинулись через реку. Подождав, пока они дошли до середины Днепра, следом двинулись остальные пятеро. В полном молчании передние переправились через Днепр, не стали обсушиваться, двинулись по шляху вверх. Еще несколько минут, и все семеро на берегу.
Как только первые двое скрылись с глаз дозора, их встретило по десятку стрел. Пали на землю без звука. Не подозревающие ничего остальные пятеро медленно поднимаются следом. Их ждала та же участь. И опять тишина над Днепром. Через двадцать минут на берег Хортицы вышли десятки и сотни печенегов. Видно было Свенельду, как хан советуется со своими людьми. Наконец дал сигнал, и сотни конников непрерывным потоком идут через Днепр. Вот уже на правом берегу под кручей столпилось не меньше двух сотен конников, а на берег Хортицы выходят все новые сотни и входят в воду. Только хан со своими приближенными остался на берегу, наблюдает за событиями.
Первые две сотни уже идут по шляху вверх, остальные сосредоточились под обрывом, стараются укрыться за камнями, чтобы их не было видно с реки. Свенельд прикидывает, что их почти тысяча. У него только семь сотен воинов, но на его стороне преимущество неожиданности. Вдали показались ладьи, и Свенельд дал приказание стрелкам. На две сотни, поднимающиеся по шляху вверх, посыпались тучи стрел. Полегло сразу не меньше сотни. Остальные повернули назад, но им вслед опять стрелы. До кромки воды добрались десятки. Но внизу у берега еще не меньше восьми сотен всадников. И тут над обрывом показались лучники Свенельда. Пусть их немного, всего чуть больше сотни, но они стреляют сверху, а печенеги спрятались так, чтобы их не было видно с реки, но спины-то открыты… Пытаются отстреливаться, все более организованно, ведь лучников у них в три раза больше, чем у Свенельда. Однако стрелять приходится снизу вверх, да еще при этом искать укрытия. Неравноценные позиции.
Предводитель переправившихся печенегов отправил еще две сотни всадников вверх, предполагая, что лучники руссов заняты перестрелкой с его лучниками, но оказалось, что их почти на выходе из балки встретили основные силы дружин Свенельда. И завязался ожесточенный сабельный бой. Большинство славянских всадников вооружено теми же саблями и щитами, что и печенеги, но отряд варягов – почти рыцарский отряд. Все вооружены длинными мечами, на всех длинные кольчуги, укрывающие не только туловища, но и шеи, головы, ноги до ступней. Небольшой отряд варягов врезался в гущу печенегов и прошел через них, как нож сквозь масло. Проскочил вниз по балке до прибрежной отмели, развернулся у самой кромки воды и, повернув налево, сбрасывает врагов в воду, в самую стремнину. Пусть здесь неглубоко, но купание в ноябрьскую погоду в почти ледяной воде, после которого вся одежда мокрая, не радует упавших.
Оставшихся в балке печенегов оттесняют вниз плотные ряды дружинников. На прибрежной полосе столпотворение; сбившись в кучу, печенеги отбиваются от наседающих со всех сторон дружинников. Но хан отдал какой-то приказ, и печенеги повернули назад, пытаясь уйти к Хортице по броду. Последним уйти не удалось. Кто не погиб от сабли или меча, поплыл вниз по течению, раненный стрелой. Свенельд скомандовал, и избиение прекратилось. Бой был такой скоротечный, что отогревавшаяся за лесочком у костерка сторожа подоспела только теперь к своей дружине. В их числе и Добрыня.