Тени давно минувших лет
Шрифт:
После нескольких счастливых выздоровлений пациентов весть о том, что появился умелый лекарь – Малк Любечанин, – распространилась и в Граде. К нему стали приходить все новые люди.
Опять пришел месяц изок. Четырнадцать лет Малуши не отмечали, но у нее появились новые обязанности. Умерла доверенная служанка Ольги, ведавшая всеми ее ларями. Ольга недолго думала, кому отдать ключи, передала их Малуше. Та сначала растерялась – большая ответственность! Нужно помнить, где что лежит, нельзя путать ключи, тем более терять их. Да и весит связка ключей немало. Хорошо хоть, что вся одежда княгини осталась в ведении Дарены.
Но свитки книг, переписка княгини, договоры с поместными князьями и соседями, записи о недоимках и выплаченных уроках и даже драгоценности Ольги и княжества – все в ее ларях. Просто часть находится в рабочей комнате княгини, а кое-что в тщательно запираемом отдельном помещении без окон. И все это нужно помнить. Сначала голова кругом шла, особенно если речь шла о документах далеких прошлых лет, например, о договоре князя Игоря с ромеями 944 года. Ведь все это пришлось читать, читать на всех языках. На это ушло много времени.
Не стоит удивляться странному выбору княгини. Не так уж много было в ее окружении людей, которые смогли бы разобраться во всех этих бумагах, написанных на разных языках. Может быть, и нашелся бы такой человек, но нужно же чтобы он был совершенно надежным. Малуше Ольга доверяла.
В конце месяца послы Ольги привезли от угров княгиню Алиду в сопровождении двух ее двоюродных братьев, двух десятков угорских дворян и ромейского священника. Ведь ее отец, великий князь Файс, внук великого Арпада, был с 950 года христианином ромейского обряда. Дочь тоже воспитывал как христианку. Возможно, это было сильным доводом для княгини Ольги, когда она выбирала невесту Святославу. Сразу же договорились с братьями Алиды, что имя Алида (благородная видом) в Киеве непривычно, здесь ее будут звать Предслава. Имела в виду, что ей предстоит родить славного воина, великого князя. Алида не поняла, зачем менять ей имя, но промолчала: дома мать – вдовая княгиня – наказывала ей, что она должна подчиняться порядкам в доме мужа, не ссорится со свекровью.
К радости Святослава, княгиня оказалась совсем даже не кикиморой. Ее показали Святославу только на пятый день после приезда, хотели, чтобы она отдохнула от утомительной поездки. Предслава оказалась высокой, не слишком робкой девушкой с распущенными каштановыми волосами, длинными ресницами, свежими, не измазанными белилами щеками. Когда их знакомили, она не опустила глаза, вероятно, тоже составляла впечатление от будущего мужа. На короткую фразу Святослава, которую он буркнул скороговоркой на варяжском языке, ответила длинной учтивой фразой на ромейском языке, сделав вид, что поняла смысл сказанного Святославом. Сопровождавший ее священник тут же перевел сказанное обоими, неловкости при этом не было.
Ольга и братья Предславы договорились провести свадебные обряды в середине следующего месяца. А пока учить Предславу славянскому языку. Поселили ее вместе с сопровождающими ее двумя девушками в тереме, соседнем с княжеским. Ольга имела возможность говорить с ней каждый день: очень ей хотелось установить хорошие отношения с будущей женой сына. А Предслава тем более тянулась к будущей свекрови. Она как-то инстинктивно поняла, что трудно ожидать большого внимания к ней будущего мужа. Вместе с Ольгой в разговорах почти все время принимал участие и священник: должен же был кто-то переводить их беседы. Иногда, когда священник отсутствовал, особенно поздними вечерами, когда женщины оставались одни, переводила Малуша. Переводила, но больше просто учила славянскому языку.
Месяц серпень. Свадьба прошла в два этапа. Сначала их обвенчал священник. Святослав пытался протестовать, но Ольга сказала ему, что это для него, язычника, пустая короткая формальность, а для Предславы – очень важное дело. Но зато сразу же после этого их повели к идолу Перуна, и снова прозвучали клятвы, которые от имени Предславы (по ее просьбе) пришлось говорить Малуше. И четырнадцатилетней Малуше казалось, что это она, она говорит от своего имени все эти важные слова перед прекрасным князем. По славянскому обычаю нужно было бы венчаться вокруг березы, поклоняться Ладе, Роду и Триглаву, но главный волхв Перуна торжественно заявил, что Перун выше всех и заменяет всех других богов. Обвел Святослава и Предславу вокруг идола три раза, соединил их руки, объявил мужем и женой. Но тут же добавил:
– Но только если у вас будут дети.
Предслава ничего не поняла, а ни Малуша, ни Ольга не стали объяснять ей, что волхв будет считать их брак состоявшимся только в том случае, если у них родятся дети.
Молодожены ушли в отведенный им терем, Малуша тоже вернулась в свою комнатку, которую давно уже занимала одна, переоделась в ночную юбку, села на лавку и неожиданно расплакалась. В этот момент она сама не знала, почему так тяжело на душе, почему так грустно. Ведь у идола Перуна ей казалось, будто это ее венчают со Святославом. А теперь четкое понимание того, что никогда она не будет с ним, таким сильным, таким мужественным. Бедная девочка не замечала ни его грубости, ни того, что он никогда не обращал на нее внимания, как будто не видел ее. Может быть, все мужчины такие, не похожие на ее отца. Все грубые, ведь это страна варваров. Она стала перед небольшим медным зеркалом, перед которым расчесывала обычно свои волосы, критично смотрела на свою только начавшую набухать грудь, худые плечи… «Да что ему смотреть на меня, когда рядом такие красивые девушки?»
Как она завидовала в этот момент Предславе! Ведь она уже многое понимала о взаимоотношениях мужчины и женщины. Кое-что объяснял ей отец после бат-мицвы, видела она и игры лошадей на лугу, и броски на коз похотливого козла. Наверное, ее никогда не полюбит и не возьмет замуж красивый сильный мужчина. Что ж, она проживет свой век одна.
Только две недели провел Святослав вместе со своей женой и умчался с дружиной в новый долгий поход, заявил, что откладывать его дальше нельзя. Сопровождавшие Предславу братья, другие угры и даже священник уехали. Осталась Предслава одна, привезенные девушки-служанки не в счет. И снова стала приходить к Ольге и Малуше, беседовать, учиться славянскому языку. И Малуше было интересно разговаривать с ней, рассказывающей о степях, в которых они жили, о походах в далекие страны, в которые ходили ее родственники. Упомянула, что и ее мать – полонянку из знатного провансальского рода – привез молодому еще отцу из похода к франкам дед Юташ.
Глава VII
958, 959 годы
Сечень (февраль) 958 года. Дружина Святослава вернулась из дальнего похода. Святослав злой и раздраженный. Вышли в низовья Днепра, хотели незаметно прорваться в Крым, но не получилось, прошли по берегу моря до Танаиса (Дона), двинулись было к Саркелу (Белой Веже), но хазары выставили сильное войско. Пришлось повернуть на юг. А там ромейский стратиг уже выдвинул им навстречу ополчение из Самкерца. Хорошо, что удалось уклониться от боя. Но обоз вынуждены были бросить. Да еще при переправе через Днепр, когда возвращались, напали печенеги. Хана не было, он в это время был занят на западных границах, у Дуная, но войско его среднего сына было достаточно сильным, с трудом отбились. Хорошо, что Днепр полностью стал, легко ушли на правый берег.
Все, что было захвачено в первые два месяца, брошено. Вернулись без славы. Спасибо Перуну, что потеряли не так много воинов. А тут, в Граде, его встретила жена почти на сносях. Зачем это ему? Расстроился, ушел из терема Предславы, сказав ей только несколько слов. Через час Предслава пришла к Ольге, плачет:
– Ушел, не сказал ни одного ласкового слова, как будто не ему я ношу ребенка.
– Ребенка ты носишь не только ему. Он всегда будет твоим защитником, если мальчик, как говорят повивальные бабки. И пойми, Святослав после поражения, ему сейчас горько и обидно.