Тени Деймона: Шаг в неизвестность
Шрифт:
Значит команду ждет довольно печальная участь. Сменить внешность да растворится в каком-то из окраинных миров. И то это в лучшем случае. А в худшем их… Нас возьмут за жабры, поставят к стенке и пустят пулю в башку. Бермут-то выкрутится, думаю. С той кучей денег, к которой у него есть доступ. Подмажет кого-то из политиков на Деймоне или каком-то другом центральном мире, купит себе новые документы, и будет жить припеваючи дальше. А его старую личность повесят на кого-то из нас и после короткого военного трибунала застрелят. Странно только одно — что он не сделал так до сих пор. Возможно, надеется сорвать еще больший куш, чтоб хватило на тысячу лет? А может и сам хочет в политику. Делать
— Босс, мы приехали, — раздался в ушах голос Селласа, — и должен сказать, выглядит это хреново. Очень хреново.
Глава 21
— Разорви меня ваккуум, — тихо пробормотал инженер, — это так стимуляторы действуют или вы видите ту же херню, что и я?
— Похоже, на нас всех они действуют одинаково, — ошарашенно сказал Эдрих. — Шеф, гляньте через камеры первой машины! Оно того стоит!
Оно действительно стоило. На гладкой, слегка поблескивающей в оранжевых солнечных лучах, обшивке корабля вспухла целая россыпь небольших черных шариков. Некоторые из них то и дело закрывались, затем открывались вновь. И все, как один, смотрели на нас. Это были глаза.
— Не понял… Они что, выросли прямо из обшивки? Из металла? — спросил Рам. — Как такое вообще возможно?
— Понятия не имею, — коротко бросил я, наводя на один из шариков игломет первой машины. — Но, думаю, кое-что надо проверить.
Раздался тихий гул, и в следующий миг шарик лопнул, разбрызгивая вокруг себя темную жидкость. Несколько мгновений ничего не происходило. Только остальные «глаза» переглядывались друг с другом и то закрывались, то открывались. А потом появился он. Тихий, едва различимый писк. Он шел, казалось бы, ото всюду. От стальных стен броневика, скафандров парней, моего собственного костюма. Шел, постепенно становясь громче, ввинчиваясь острыми буравчиками в виски. Мысли начали путаться. Картинка перед глазами потеряла четкость и поплыла, потихоньку заваливаясь куда-то на бок.
— Голова… Оно у меня в голове, — прохрипел Рам. — Не могу… Не могу сопротивляться… Сара? Сара, как ты тут оказала…
— Сержант! Сержант, подьем! — картинка перед глазами прояснилась. Броневика больше не было. Впереди расстилалось серое каменное ущелье, утопающее в густой темноте сумерек.
— Сержант, по датчикам костюма у вас все в полном порядке! Поднимайтесь, нам надо закончить патрулирование до рассвета, если хотим получить потом сутки отдыха.
Голос был до боли знакомый. И принадлежал он капралу Бурову, погибшему на Эниде-7 несколько месяцев назад. Чья-то рука схватила мою и с силой дернула вверх, помогая встать.
— Сержант, доложитесь! — прозвучал в ушах голос лейтенанта. — Доложитесь! Что у вас? Почему упали?
— Перебой в системе снабжения гравидвижков, — коротко отрапортовал я, проверяя систему. — Сейчас все вроде в порядке.
— Это не дело, сержант, — сказал командир нашего патруля по закрытому каналу связи. Видимо не хотел подрывать мой авторитет перед подчиненными. — Как только прибудем на базу — немедленно пройдите техобслуживание. Еще один подобный косяк в патруле, и мне придется подать на вас жалобу вышестоящему начальству. Что за этим последует, думаю, объяснять не стоит.
— Да, будет сделано, — коротко ответил я, переводя систему на питание от запасного аккумулятора. Видимо проводка, ведущая к основному, дала сбой. Или еще чего. Техники на базе посмотрят, подлатают. Зараза, а ведь наверняка все из-за той стычки на Эниде-6. Костюмчику тогда знатно досталось. Все спинные сервомоторы пустили под замену. А эту поломку, видимо, не исправили. Но тут лейтенант прав — мой косяк.
— Мда-а, что-то в последнее время Братство довольно тихо сидит, — начал треп в общем эфире Зелинский. — Знатно мы им, видать, хвост поприжали на шестой Эниде.
— Неудивительно. Они там два крейсера ударных потеряли. Такую потерю при стабильно работающих верфях им придется восполнять несколько лет. Вот только стабильно работать мы им не дадим, — ответил ему Буров, закидывая винтовку за спину. Нападения сейчас можно было не опасаться. На этом булыжнике только мы и Братство, а последним попросту незачем соваться в этот пустынный квадрат.
— Ну и чем займешься, когда война закончится? — хмыкнул Керский.
— А Дагор его знает, — махнул рукой капрал. — Наверное, полечу на одну из этих курортных лун, нервы лечить. Там девочки, говорят, просто огонь. То ли из-за хренового притяжения у них такие формы получаются, то ли вставляют они себе их…
— А, так вот почему стены твоей каюты при просвечивании ультрафиалетом похожи на шедевры авангардного искусства, — хмыкнул Зелинский.
— Да заткнись ты! Сам чем займешься, как государство с тебя слезет?
— А хрен его знает. Я же пробирочный. Ни родственников, ни знакомых, да и интересов особых пока не было.
— Знаешь, — задумчиво протянул капрал, — я тебе даже завидую. Начать жизнь вот так вот, с чистого листа, и ни о чем при этом не парится, ведь все за тебя оплатит государство.
— За тебя оно как будто не оплатит, — хмыкнул Зелинский, запрыгивая на броню лениво плетущегося по ущелью «Марка».
— Оплатит. Но это все равно не то… Слушай, ну раз ты все равно после войны ничем не занят, айда на луны Эсны вместе! Отдохнем, оттянемся, а заодно определишься с тем, что хочешь делать дальше.
— До следующей войны?
— Ну, надеюсь, она случится не в ближайшем столетии.
— Да вот я что-то сомневаюсь, — задумчиво протянул Зелинский. — В прошлый раз беломордые, несмотря на всю свою фанатичную чокнутость, нас не добили. Уверен, что мы в этот раз загоним их в каменный век? Или они так же, как и мы, оклемаются и решат взять реванш? Нет, брат, тут определенно кому-то выгодна вся эта заваруха, так что она будет разгораться снова, и снова, и снова. С определенной периодичностью. Думаю, кто-то из политиков хороший куш имеет со всего этого.
— Ну вот, и как после этого верить в светлое и доброе человечество, после того как ты поляну изгадил! — хмыкнул Буров, запрыгивая вслед за ним на броню.
— А вы, парни, верьте в бабло, — встрял в разговор Керский. — Оно, как говаривал мой отец, однажды победит зло. А еще поменьше трещите о подобных догадках. За такое, знаете ли, можно и к стенке встать.
— Он прав, — сказал лейтенант, — лучше бы вам, парни, о подобных мыслях не особо распространяться. Будь на моем месте сейчас другой — эти слова попали бы в рапорт и вас самих выперли бы из армии как неблагонадежных. Естественно, ни о каких пенсиях и выходных пособиях речи идти не будет. Но у нас сейчас магнитные возмущения в атмосфере, которые накладывают помехи на записывающие устройства, так что сделаем вид, что вы ничего не говорили, а я ничего не слышал.