Тени исчезают на рассвете
Шрифт:
Дверь купе с визгом отворилась. Алексей открыл глаза. На пороге стояла девушка.
— Простите, я вас, кажется, разбудила. Не знала, что здесь уже спят.
В ее голосе Алексей почувствовал иронию.
— Нет, я не спал… Я только…
— Вздремнул, — подсказала девушка, укладывая вещи. — Что ж, говорят, это очень полезно.
Кроме нее в купе пришли еще двое пожилых железнодорожников.
Они сразу же забрались на верхние полки, и вскоре оттуда раздался дружный храп.
Девушка посмотрела на Алексея, он на нее — и вдруг оба рассмеялись.
—
— Да уж, наверное…
Алексей хотел добавить что-нибудь остроумное, но, как на зло, ничего не шло на ум…
Как держать себя с ней? С университетскими девчонками все было просто и ясно: они такие же свои, как и парни. А с ней как?
Интересно, кто она такая? На жакетке у нее комсомольский значок. Может, она комсомольский работник? Приезжала в Москву, в ЦК, а теперь домой. Пожалуй… А может, из какого-нибудь министерства в командировку едет. Нет, слишком молода для министерства… Глаза какие у нее: синие, синие. Голубые, серые — эти часто бывают. А вот синие встречаются редко…
— Что вы меня рассматриваете? — запротестовала девушка. — Молчите и смотрите. Даже страшно.
— Да вот, гадаю, кто вы такая, — признался он.
— Вы бы прямо и спросили — ведь все равно не угадаете. Зовут меня Надей, фамилия — Остапенко. Живу в Южносибирске… А вы Алексей Воронцов, окончили университет и едете к нам в Южносибирск на работу в газете. Правда?
— Правда, — произнес пораженный Алексей. — Послушайте, откуда вы меня знаете?
— Да я вас и не знаю вовсе. — Когда она улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки. — Это очень просто. Проводник сказал мне, что в купе уже есть один пассажир до Южносибирска. На пиджаке у вас университетский значок, а на чемодане — ваша фамилия с портретом.
Приподнявшись, Алексей посмотрел на чемодан. На нем цветным карандашом была нарисована смешная рожица. Под ней подпись: "Алешка Воронцов — мощный журналист"…
— Когда он только успел, рыжий черт!.. Послушайте, Надя, — можно вас так называть? — это несправедливо. Теперь вы обо мне знаете все, а я только ваше имя. Скажите хоть свою специальность… Вы не комсомольский работник?
Надя снова улыбнулась.
— Вот это проницательность! Сразу чувствуется журналист… В общем, вы почти угадали, Я гелиотехник.
— Гелиотехник? Постойте… Гелио… гелио… Это ведь имеет какое-то отношение к солнцу.
— Самое прямое. Гелиос — по-гречески солнце.
— Так что же у вас за такая солнечная специальность? Управляете движением солнца по небосводу?
— Ну, до этого дело еще не дошло. Пока мы только производим солнечные установки.
— А, теперь знаю! — воскликнул Алексей. — Различные солнечные душевые, холодильники, кипятильники… Что ж, это, вероятно, интересно, — снисходительно добавил он.
Девушка насмешливо посмотрела на него.
— Холодильники-кипятильники… Широкие у вас познания, ничего не скажешь… Впрочем, не у вас одного. Многие говорят: ах, солнце, ах, какой источник энергии, ах, надо использовать — и представляют себе при этом баню с водой,
— Но ведь таких машин еще нет, — заметил Алексей.
— Нет, так будут. — решительно сказала Надя. — Вы вот, наверное, думаете, что все сводится к различного вида кипятильникам? Поймал с помощью огромных зеркал пук солнечных лучей, направил их на котел с водой — и жди, пока закипит. Так, да? А знаете ли вы, что солнечную энергию преобразуют непосредственно в электрическую с помощью полупроводниковых элементов? Без всяких промежуточных этапов. Прямо так: солнце — электричество. Знаете?
Алексей поднял вверх руки.
— Сдаюсь! Не знаю. И очень прошу, расскажите подробнее.
— Популярно объяснять я не умею, а технические подробности вас не заинтересуют. Лучше прочитайте литературу об этом. Вот есть такая книга…
Они так увлеклись разговором, что не заметили, как наступил вечер.
— Ого! Уже поздно! — сказал Алексей, случайно посмотрев на часы. — Знаете что, пойдемте в вагон-ресторан, — предложил он. — Я ведь еще не обедал.
— Пойдемте, — согласилась Надя. — Только уговор: каждый платит за себя.
ЛИЧНОЕ ПИСЬМО
В самом центре Южносибирска, там, где главная магистраль города, тянущаяся чуть ли не на десять километров, пересекает Новую площадь, рядом с шестиэтажным жилым домом стоит небольшое деревянное здание, довольно невзрачное на вид. Раньше здесь проживал известный всему городу детский врач. После его смерти оказалось, что у него нет наследников, и дом стал государственной собственностью. Его хотели передать детскому саду текстильного комбината — за домом был большой двор, и ребята чувствовали бы себя здесь привольно, особенно летом.
Но тут появился еще один претендент. Это был Иван Васильевич Мокшин, директор южносибирского треста столовых и ресторанов, "пробивной силы мужик", как его называли в местных торговых кругах. Он добивался, чтобы сюда перевели вверенное ему учреждение. И добился! Трест столовых и ресторанов переехал из большого здания, в котором он занимал несколько комнат рядом с комнатами других родственных ему организаций, в новое помещение.
И тут Мокшин развернул свои хозяйственные способности, стесненные прежде в унылых стенах казенного здания, похожего на казарму. "У нас должно быть не учреждение, а игрушка", — такую программу провозгласил он на общем собрании служащих. И дом старого врача преобразился. Новая, сверкающая полировкой мебель, ковры на полу, люстры и лампы дневного света… И, наконец, солидная, под стеклом, вывеска у подъезда с крупной надписью золотыми буквами на черном фоне: