Тени Королевской впадины
Шрифт:
— Из Бразилии. — ответил Миллер. «Обкатывая» новорожденную версию, он довольно подробно рассказывал Гарсиа о своих мнимых злоключениях, которые в конечном счете привели беспокойного коммерсанта на оливийскую землю.
Гарсиа слушал, изредка переводя взгляд с языков пламени на рассказчика.
— Смотри, дружище, не повторяй в своей семейной жизни моих ошибок, не оставляй надолго жену, — назидательно заключил Миллер свой рассказ.
— Ну, у нас с Роситой такого никогда не будет! — рассмеялся Гарсиа.
— Ты самоуверен, — покачал головой Миллер.
— Разве это
— Очень плохо.
— Скажите, а зачем вам понадобилось делать пластическую операцию? — вдруг спросил Гарсиа.
— Неужели ты не понял этого из моего рассказа? Я решил откреститься от прошлого и начать новую жизнь.
— Мне показалось из разговоров в машине, что вы прибыли из Германии, — сказал Гарсиа.
Миллер закашлялся.
— Бывал я и в Германии, — сказал он, когда приступ прошел. — Куда только не забросит судьба бродящего коммерсанта.
Гарсиа вздохнул.
— Одиннадцатый час, — сказал он, посмотрев на часы. — Пойду отдыхать.
Миллер подгреб в костер несколько листьев, посмотрел, как они вспыхнули.
— Спать рановато.
— А что еще делать? — спросил Гарсиа. — Думал я прогуляться, да не смог преодолеть этот проклятый забор. Нужно знать шифр, которым открываются ворота.
— Ты умеешь плавать, Гарсиа?
— Немного.
— Хочешь, я научу тебя плавать как следует? — предложил Миллер. — Я покажу тебе способ, которым плавает чемпион Рио-де-Жанейро.
Гарсиа заколебался:
— Это интересно…
— Тогда пошли!
Миллер первым сбросил одежду и бултыхнулся в бассейн. Вода, к его приятному удивлению, оказалась достаточно прохладной, видимо проточной. У борта, с которого спрыгнул Миллер, было мелко. Близ противоположного борта, под вышкой для прыжков, было, должно быть, глубже. Следом за Миллером в бассейн нырнул Гарсиа.
— А ты откуда знаешь немецкий? — спросил у него Миллер, когда темная фигура Гарсиа приблизилась.
— На курсах, — ответил Гарсиа. — Генерал заставил выучить. У него в штабе все умеют говорить по-немецки… Ну, показывайте ваш чемпионский способ.
— Дай остыть, — сказал Миллер.
Костер из листьев догорел.
Карл глубоко вздохнул. Запах бензина и дыма мешался с острыми, пряными запахами южной ночи. Вокруг бассейна стрекотали цикады.
На месте костра осталось тлеющее красное пятно, которое с каждой секундой съеживалось на манер шагреневой кожи.
Гарсиа, описав широкий круг, возвратился к Миллеру. Слышно было, как он с шумом выплевывает воду.
— Начнем? — сказал Гарсиа, тронув Миллера за руку.
— Главное — это дыхание, — начал Миллер. — В этом весь фокус. Человек почти все время должен находиться под водой. Он высовывает голову только на короткое мгновение, чтобы сделать вдох, и снова погружается. Все основано на законах физики. Суть дела в том, что тело, которое движется под водой, встречает гораздо меньшее сопротивление, чем при движении по поверхности.
— Понятно.
— Если ты это как следует усвоишь, все будет о'кей. Ну что, приступим?
— Но я ничего не увижу…
— Не беда, — усмехнулся Миллер. — Я буду управлять в воде твоими движениями. Дай-ка
Освежившись в бассейне, Миллер вернулся в дом.
— Ну как настроение, коммерсант? — спросил у него Четопиндо, сидевший в плетеной качалке на веранде. Судя по всему, генералу немного нездоровилось, хотя он и скрывал это.
Миллер щелкнул каблуками:
— Готов к операции, ваше превосходительство.
— Отлично!
— Скоро операция?
— Через неделю.
— Что? Разве не сегодня вечером? — растерянно переспросил Миллер.
— А ты непонятлив, коммерсант. Я имею в виду главную операцию, связанную с Гарсиа, — сказал Четопиндо. — Он слишком много знает и болтает лишнее, потому судьба его решена.
«Его шутки становятся слишком навязчивыми и плоскими», — подумал Миллер, глядя на болезненное лицо генерала.
— Что смотришь? — спросил Четопиндо.
— У тебя усталый вид, Артуро.
— Пустое, — махнул рукой генерал. — В общем, сделаем так. После операции — на сей раз я имею в виду твою пластическую операцию — ты останешься здесь на неделю.
— А ты?
— Я сейчас уезжаю с Гарсиа и потом вернусь за тобой.
— Но почему так долго?
— Потому что после операции твое лицо опухнет и будет как подушка, и отеки спадут только через шесть-семь дней.
— Не раньше?
— Не раньше. Насмотрелся я на эти пластические операции… Впрочем, это неважно. Важно, что когда мы вернемся, ты будешь в форме. Я бы сказал — в новой форме!
Миллер поморщился:
— Я бы не хотел оставаться здесь один…
— Что поделаешь, — перебил Четопиндо. — Меня ждут серьезные дела. Кстати, надо пристроить драгоценности, которые ты привез, чтобы они давали хорошие проценты. К сожалению, денег в нашей партийной кассе — не густо.
— Значит, вернешься в Королевскую впадину?
— Э, нет, — улыбнулся Четопиндо. — Порт — слишком беспокойное место, чтобы хранить там такие ценности. Иностранные суда рядом, да и докеры все время волнуются… Я же говорил, когда ехали сюда, твой багаж был доставлен в надежное место.
— Куда?
— Ну, скажем так: в центр страны, — небрежно уточнил Четопиндо, слегка раскачиваясь, и назидательно поднял палец. — Твой погибший шеф из Берлина сообщил мне, что ценности, которые у тебя имеются, предназначены для движения, что это, в сущности, партийная казна и что они будут брошены на алтарь общего дела. Разве это не так?
— Так.
— Вот и договорились. Я всегда считал, что немцы… пардон, бразильцы — сметливый народ, — сказал Четопиндо.
«Счастье еще, что он не знает, какую сумму из этой самой партийной казны я отвалил Педро, — подумал Миллер. — Узнай об этом Четопиндо, он, наверно, убил бы меня. Но еще вернее меня убил бы Педро, если бы я не расплатился с ним так щедро». Однако теперь, с пустыми руками, он, Миллер, всецело в лапах Четопиндо. Вот из этого и нужно исходить в своих расчетах и действиях. Потом, с течением времени, возможно, положение изменится, и он сумеет потребовать у Четопиндо свою долю. А пока…