Тени на Меркурии
Шрифт:
— Черт побери, банкноты по тысяче баксов!
— Да. Их двадцать пять штук, как я и обещал.
— Они… они настоящие?
— Обижаешь, Фрэнк.
— Ладно, ладно… Но что же делать с охранниками? И хозяин сектора знает, что я…
— Не беспокойся. Если щуп нас не подвел, завтра в этом секторе не останется ни одной живой души. Мы схватили их за задницу, понимаешь? Ого, кажется, началось! Игорь, пошли!
Действительно, наверху послышались крики, грязная ругань… А затем металлический потолок затрясся — это по коридору, ведущему вглубь, побежали прорвавшиеся в сектор обезумевшие от страха люди.
Спасатели
Поднявшись на несколько ступеней, он обернулся и даже вздрогнул, увидев на лице Фрэнка злорадную усмешку. «Что-то здесь не так», — смущенно подумал Корин. Но времени для размышлений не было, и он поспешил вслед за командиром.
В коридорах четвертого сектора царило настоящее столпотворение. Возбужденные страхом и паникой люди под завывание сирен бежали в сторону посадочной площадки. Их безуспешно пытались остановить служащие сектора, которых очень легко было отличить по однообразным бордовым пиджакам, но их буквально сметали в стороны. Возле кессона возникла пробка. Из висящих на стене радиофонов раздавался встревоженный голос хозяина сектора. Он призывал всех успокоиться. «Это ложная тревога, — заявлял он. — Авария в общем воздухопроводе уже устранена. Никаких террористов на Станции не обнаружено. Директор Станции просит всех вернуться на свои места. Повторяю, это ложная тревога!»
Но сирена почему-то не умолкала. Слова Аль-Багдира были едва слышны и мало кого успокоили. Столпившиеся у дверей кессона требовали, чтобы их немедленно пустили на борт космолета, и от этих истошных криков толпа, теснившаяся в коридорах, приходила в еще большее волнение.
Обоим спасателям лишь ценой огромных усилий удавалось продвигаться вперед. Их немного выручала форма электриков. «Пропустите ремонтную бригаду! — кричал Поплавский, пробиваясь словно ледокол между десятками плотно стоящих людей. — Успокойтесь, мы сейчас исправим поломку в компрессорах!» Его слова возымели некоторое действие, и люди расступались, открывая путь двоим вспотевшим «мастерам».
Возле пятой по счету двери главного коридора Корин слегка ткнул командира в спину и кивнул налево. Дверь, как и следовало ожидать, оказалась наглухо закрытой.
— Отойдите в сторону! — крикнул Поплавский, вытаскивая из сумки с инструментами мини-резак. — Место прорыва воздухопровода находится под потолком этой комнаты! Да отойдите же, говорю вам!
Несколькими уверенными движениями резака Поплавский проделал вокруг дверного замка сквозной надрез, а затем ударом плеча распахнул дверь. Корин нырнул в комнату вслед за командиром и сразу же закрыл за собой дверь.
В углу на высоком кресле, похожем на зубоврачебное, сидела Марта Шадрина. Ее руки были прикованы к подлокотникам мощными браслетами. Голову молодой женщины украшал овальный голубой шлем, от которого тянулось множество проводов. Радом с креслом находились три высокие приборные стойки с десятками быстро перемигивающихся неоновых лампочек.
Противоположную стену занимал большой плоский экран.
Лицо Марты было искажено ужасом. Она, конечно же, слышала гул сирены в коридоре, топот ног и истошные крики. Никто не пришел ей на помощь, и она, наверное, чувствовала себя так же, как запертый в каюте тонущего корабля.
При виде ворвавшихся в комнату мужчин Марта дико закричала и попыталась вскочить с кресла, но браслеты и ремень удержали ее на месте.
Оба спасателя смущенно остановились, удивленные такой странной реакцией.
— Марта, ты нас узнаешь? — растерянно произнес Корин. — Успокойся, сейчас мы тебя освободим…
Глаза Марты широко раскрылись. Казалось, она только сейчас осознала, что перед ней стоят ее друзья. Пленница радостно вскрикнула. В тот же момент приборные стойки загудели, стрелки на многочисленных шкалах заплясали, а на овальных дисплеях вспыхнули различные диаграммы и таблицы.
Еще раз вскрикнув, Марта неожиданно обмякла и, закрыв глаза, привалилась к спинке кресла.
Оба спасателя обменялись встревоженными взглядами. Такой реакции они не ожидали. Несмотря на молодость, Марта уже пережила немало в жизни. Выдержки и хладнокровия ей было не занимать, но сейчас она повела себя словно экзальтированная девица из романтических книг.
Пока Корин возился с браслетами, Поплавский подошел к стоящему возле стены маленькому журнальному столику. На нем в эмалированной ванночке лежали шприц и несколько ампул с отколотыми кончиками. Командир взял их в руки и стал рассматривать.
— Вот в чем дело… — прошептал он.
И тут шум, идущий со стороны приборных стоек, внезапно исчез. Индикаторные лампочки и дисплеи погасли, а стрелки всех приборов вернулись в нулевое положение.
Корин к этому моменту аккуратно срезал замок со второго браслета и освободил руки Марты. Расстегнув кожаный ремень на ее талии, он повернулся к командиру:
— Володя, надо уносить ноги… Что с тобой?
Поплавский жестко усмехнулся.
— Кажется, нам торопиться уже некуда…
— Не понял.
— Эти сволочи незадолго да нашего прихода вкололи Марте утроенную дозу асповина.
— Чего, чего?
— Асповина. Наркотический препарат, в десятки раз усиливающий психофизические реакции человека.
— И что?
— Не знаю, но, кажется, догадываюсь… Не пора ли тебе применить твой дар, Колдун?
— Побойся Бога, Володя, сейчас нет для этого времени! В любой момент могут ворваться охранники, и мы…
— Какие охранники? Вспомни, что творится в коридорах. Вокруг столько народу, что нас никто и пальцем не посмеет тронуть. К тому же у нас есть чем встретить целый взвод охранников. Игорь, постарайся, я прошу тебя. Нам надо узнать, что произошло здесь… ну, скажем, три часа назад.
— Почему именно три?
— А потому, что примерно в это время Марте вкололи асповин. Это медленно действующий, но чрезвычайно сильный препарат. Давай, Колдун! А я постараюсь тем временем привести Марту в сознание.
Прозвище «Колдун» Корин получил после того, как побывал в «украденном» грабителями Марса древнем городе. Поначалу главарь старателей Мелвилл разместил его в старой марсианской тюрьме. Обследовав стены своей камеры, Корин случайно нашел в небольшом тайнике странный обруч с зеленым камнем. Повинуясь внутреннему порыву, он надел обруч на голову. Спустя некоторое время Игорь обнаружил, что обруч исчез, словно всосавшись в кожу его головы.