Тени Персея или Не будите спящую ведьму. Дилогия
Шрифт:
Немного удивившись, я завернул за ним, пообещав себе: если тип помчится дальше, я всё-таки выстрелю.
Выскочив за угол, я остолбенел.
Секундой позже ребята на скутерах тоже повернули и резко затормозили.
На следующем перекрёстке на нас уставилась целая компания оборотней. Из них человекоподобные – двое. Трое – ящеры, да ещё какие крупные. Тоже, что ли, жрали ослабевших?
Но что ошеломило больше всего – это наш беглец. Он стоял лицом к нам, в нескольких шагах от чумовиков, тоже обалдевших от нашего появления.
Теперь
Постояв немного, словно убедившись, что мы все точно в ступоре, он медленно зашагал прочь. Путь его лежал между двумя ящерами – огромными, ему почти по пояс. Оба, будто по условному знаку, отшагнули в стороны, давая ему пройти.
Я кинул взгляд на команду. Ребята тоже не выдержали – переглянулись.
Оборотни зашевелились.
Беглец прошёл прилично, чтобы быть от них на безопасном расстоянии.
Пульс участился где-то в районе горла. Вздрогнули пальцы.
Я выстрелил.
Почти одновременно оборотни решили, что они слишком долго бездействуют. И вся свора кинулась на команду. Меня сразу не увидели: я всё ещё оставался в недосягаемости для их глаз, оцепенев на пешеходной дорожке – скрытый кустами. И некоторое время я мог наблюдать за неизвестным.
Болт попал под лопатку. Стрелял я, приослабив спуск. Только чтобы ранить.
Беглец встал как вкопанный. Стоял, не поворачиваясь с пару секунд. Упал на колени. Затем набок.
Огонь, встретивший атакующих оборотней, стал для них неожиданностью. Но вели они себя, как и другие до них: огня словно и не существовало. Существовала только слишком активная жратва, плюющаяся болью и смертью. В прыжке погибли два ящера, один из них тот, что уступил дорогу беглецу. Третьего убили, когда он мгновенно трансформировался в ящеричье подобие. Один под шумок подобрался слишком близко к Барри, который не упустил возможности ещё раз похвастаться умением владеть арбалетом. Четвёртый, пока ещё в облике человека, с воем пошёл на нас, протянув руки со скрюченными пальцами. Его завалил Винсон с воплем: "Драный хвост!.." Пятый ящер-оборотень, прижимаясь к земле, успел проползти приличное расстояние, прежде чем его пристрелил, как ни странно, лейтенант Тайгер. Впрочем, к Тайгеру я теперь отношусь спокойнее, так что обойдёмся безо всяких "как ни странно".
Когда всё затихло и стало ясно, что на шум битвы никто другой не явится, я поспешил к беглецу. От команды отделился Батис и тоже побежал к упавшему.
Тот был без сознания. Болт попал именно туда, куда я его направлял, – в точку, даже нажим на которую приводит к длительному обмороку.
Мы с Батисом склонились над неизвестным, затем сели на корточки.
Я осторожно перевернул беглеца на спину. Глаза закрыты. На первый взгляд – никаких аномалий. Что скажет повелитель оллфагов, бросивший на нашего беглеца второй взгляд, проникающий?
– Ну? – не выдержал я слишком долгого изучения.
Весьма озадаченный, Батис покачался на корточках. Покачал головой. И снова принялся проверять то, о чём я начал догадываться.
Затем повелитель оллфагов глянул на меня и приподнял одно плечо.
"Ничего не понимаю. В нём тень".
10.
Аэротакси в сопровождении скутеров доехали до нас.
– Тайгер, возьми с собой аптечку!
В группе два человека, имеющие медицинскую подготовку на уровне допуска к несложным операциям. Но если для майора Брента навыки "скорой помощи" канули в небытие, то лейтенант лишь недавно закончил соответствующие курсы. На Персее он уже пару раз принимал участие в консилиумах вместе со здешней медсестрой, севшей за учебники с твёрдым намерением стать терапевтом широкого профиля; и вместе с Атой, до встречи со мной работавшей санитаркой в медчасти, куда я попал однажды со сломанной ногой; сюда же добавить военного психолога Синклера Мида, просто вынужденного знать основы полевой медицины. Уже на второй день пребывания на Персее лейтенант совершил главный медицинский подвиг: принял роды у первой после чумы женщины. Первой… В всяком случае факт подтвердили жители как Подземья, так и Колеса. Так что за Тайгером, которому нет ещё и тридцати, закрепилось прозвище Папаша. Правда, дразнили его в основном свои, из десанта, да и прозвище само по себе как-то не очень липло к высокому широкоплечему парню.
Вместе с Тайгером к нам поспешил, естественно, и майор. Команда осталась "в сёдлах" – на всякий случай. Разве что нетерпеливо рванул к нам Барри, но его за шиворот перехватила тонкая, но крепкая рука Бланш. Сириусец снова послушно сел за её спиной и, дозарядив арбалет, принялся озирать окрестности.
– Живой? – спросил Брент.
– Живой, – подтвердил я и перевернул неизвестного набок, расстегнув ему куртку, которая, как выяснилось, была надета на прямо голое тело. Я хмыкнул: до раны дотянуться легко – ворочать неподвижное тело не надо, стаскивая с него вещь за вещью.
Седые волосы беглеца, лишь чуть не достающие до пояса, слиплись от крови.
Лейтенант вздохнул и открыл чемоданчик аптечки.
– И зачем было стрелять в спину? Выстрелил бы в ногу – далеко бы не ушёл.
– Да ты не бойся, Тайгер. Я целил в лопатку. Возможно, проткнул кожу да кость поцарапал.
– Вот как? Ты уверен? А почему целил именно в лопатку?
– Тебе прочитать курс о су джок терапии – про точки?
– Понял. Вопросов больше нет.
Очистив от крови лопатку неизвестного, лейтенант воспрял духом: всё, как я и говорил. Рана не из тяжёлых. Пока он сноровисто обрабатывал её, ожил Брент, который до сих пор сосредоточенно разглядывал беглеца. Недовольно скривив рот, он спросил:
– Имбри, вы с Батисом успели посмотреть его?
– Да. Он чумовик. В нём тень.
– Что-о?
Брент с минуту молчал, а потом открыл рот. О, оказывается, лучшая школа обсценной лексики – в военной среде! А я-то, наивный, думал: так сочно могут выражаться лишь грузчики на заводе, с которого меня сократили… Спохватившись, я велел повелителю оллфагов: