Тени Персея или Не будите спящую ведьму. Дилогия
Шрифт:
Ещё ниже. Здесь волны ходят уже крупные, не рябят мелкой зыбью, как ближе к пригороду, и уже обзавелись пенными шапками. Судя по всему, остановись мы – и судёнышко будет очень даже не хило раскачиваться.
Снова припустил дождь. Но пока терпимо, если бы не ветер. Хм, Бланш мечтала выйти в море? Если уж здесь такая заварушка, то что ждёт нас на открытом пространстве?
… Ни слова не говоря, Север махнул ладонью перед моими глазами. Убедившись, что я смотрю на него, парень кивнул в сторону. Я взглянул – и замер: между двумя зданиями чуть дальше от нашей трассы, на волнах, виднелась цепочка из
И ещё одним вопросом пришлось задаться, оставив лисов далеко за спиной: а оборотни и "акулы"? Уйдут ли они из города, погружающегося в воду? А если уйдут, то куда? Между мегаполисами – степная полоса, где летом солнце Персея выжигает почти всю растительность, а потому любой живности из Ириды добираться до Андромеды придётся через пустоши. Лисам хорошо: эти могут насытиться всякой мелочью вроде луговых мышей, змей и насекомых.
А с другой стороны Ириды – горы, подступы к которым – сплошь дремучие леса, кишащие неплохой дичью (я улыбнулся, скользнув глазами по охотничьей камуфляжке на себе). Смогут ли чумовики уйти в дикую природу и приноровиться к ней, занять собственную нишу в лесах, в горах ли? Веселей будет, если они привыкнут к водной стихии на улицах Ириды и займутся рыболовством.
За размышлениями о том о сём время летит незаметно. В очередной раз я нагнулся к дорожной карте и не сразу сообразил, что значат пятнадцать минут, постепенно идущие на убыль.
– До места осталось пятнадцать минут, – объяснил Север, заметив моё недоумение.
Мои пальцы правой машинально сжались вокруг ствола ПП, а левая (с арбалетом) напряглась.
Теперь я разглядывал окрестности с удвоенным вниманием, благо ведун приутишил скорость нашего судёнышка. Он не спрашивал разрешения, но и так ясно: если в точке, указанной Айзеком, и были люди, они могли перемещаться так же, как и группа самого Айзека. Наблюдение уже сейчас должно быть пристальным.
На палубе появилась Бланш. Зевая, она подошла к экрану с картой, с минуту сосредоточенно всматривалась в него, после чего выпрямилась. Теперь наблюдение за двумя сторонами улицы велось поровну. Мне стало легче, а то до сих пор была опаска, что, пока всматриваюсь налево, справа уже произошло что-то интересное.
Чем ближе нужное нам место, тем медленней наша скорость. И чем сильнее чувствуется дыхание близкого моря – в остром запахе рыбы и гниющих водорослей, тем сильнее смыкаются между собой, дома. Вскоре мы плыли по улице, здания которой с обеих сторон, казалось, нависали над нами. Наверное, здесь самый старый район города. Наверняка Ириду начинали строить с побережья, как и многие приморские города в любой цивилизации любой планеты.
Здесь вода под нами казалась темней, а о глубине уже не хотелось и думать.
Катер уже не плыл, а словно передавался от одной волны к другой. Впечатление складывалось и из-за того, что дождь наконец окончательно заглох, а ветер в узких переулках застревал и завывал не так старательно, как на широком пространстве. Дома здесь отличались не только привычной глазу заброшенностью, но и обилием выбитых стёкол в окнах, намертво украшенных несмываемой рамкой от пожаров. Вспоминая мечтательное пожелание Бланш вернуться в Андромеду морем, я подумал: а не морем ли сюда прибыла нечисть, вызванная к жизни доктором Кейдом? По внешнему виду зданий, Чума в Ириде началась именно с побережья.
Бланш внезапно замурлыкала, да ещё как!.. И не собиралась останавливаться.
Жанна, тоже выбравшаяся из того, что Север назвал кокпитом, презрительно скривилась, но, бросив машинальный взгляд туда, куда смотрела Бланш, напевая кошачью песенку, кривиться перестала.
На подоконнике дома, мимо которого мы неспешно проплывали, сидела кошка, занятая усердным умыванием. В тишине переулка несмолкаемое мурлыканье Бланш звучало отчётливо, так что зверушка застыла на месте, забыв опустить все четыре лапы – вылизывала живот до нашего появления.
Не мигая и медленно поворачивая голову, чтобы держать подозрительных проходимцев в поле зрения, кошка внимательно следила за нами. Брюнетка сменила песенку-мурлыканье на призывное "кис-кис!", но пушистая дама так и не дрогнула.
– Давайте кисоньку заберём, – предложила Бланш. – Жалко же здесь оставлять. А то вдруг по тому адресу никого не будет, так хоть душу живую спасём!
– Как ты можешь так говорить! – с надрывом возмутилась Жанна. – Надо думать о спасении людей, а не о всяких…
– Кошка лучше человека! – легкомысленным тоном заявила Бланш.
– Чем же это!
– Человек – существо неблагодарное. Его спасаешь, а он ещё претензии предъявляет. А кошка будет за тобой ходить и петь песенку, какая ты хорошая и как это здорово, что ты спасла её.
Кажется, Жанна сообразила, в чей огород камешек, и замолчала, насупившись. Бланш искоса глянула на неё и затаённо улыбнулась.
– Три дома до указанного, – нарушил воцарившееся было молчание Север.
Присевший у борта Барри вертел головой. Потом вздохнул.
– Нет. Всё-таки на суше лучше, – почти шёпотом сказал он (и я с облегчением понял, что катера он себе не потребует). – От этой воды у меня озноб по спине. Вдруг из неё кто-то вылезет? Стра-ашный…
– Барри, ужастики писать не пробовал? – сказала Бланш, не сводя взгляда от приближающегося дома – второго до указанного в адресе. Одновременно она, точно рассеянно, сняла с плеча гранатомёт. – У тебя должно здорово получиться.
– А что ужастики? Ты так говоришь, как будто дело плохое, – обиделся Барри.
– Нет. Ты меня не так понял. Я говорю, ты сказал всего несколько слов, а у меня мурашки по коже. И какой это страшный должен вылезти?
– Ну, если по логике, то это будет плавающая "акула", – рассудительно сказал сириусец. – В старину вон Несси была, а у нас целое море "акул".
– Нет. Так неинтересно – целое море. Это уже не ужастик.
– А что?
– Не знаю. Наверное, военная литература. Потому как если одна вылезет – это страшно, а если целая куча – тут уже не до страха: уничтожить гадов – и конец.