Тени Пост-Петербурга
Шрифт:
– Постой, холера! Как звать-то тебя?
– Андрей, – бросил тот, обернувшись. – Аста сьемпре, команданте. До вечности, брат.
Глава 18
Прорыв
Закончив утренний обход, Палыч добрел до кабинета, с облегчением захлопнул дверь и позволил себе наконец по-старчески сгорбиться. Спину ломило от усталости, а измученные ходьбой ноги еле держали. Кто бы мог подумать, что в столь преклонном возрасте придется брать на себя руководство целой станцией? Смерть Никанора стала тяжелым испытанием для всей колонии. Мало того, что все мозговитые парни
Придвинув древний телефонный аппарат, старик тяжко вздохнул и снял трубку. Гудок… Еще один… И вот на том конце провода что-то зашуршало, щелкнуло, затем незнакомый девичий голос устало произнес заветное:
– Алло! Диспетчер на связи.
Старик вздрогнул от неожиданности, вытянулся в струнку, насколько позволяла скованная радикулитом спина, и ухватил трубку двумя руками.
– Дочка, родная, мне бы связь с Торговым городом…
– Какую станцию?
– Сенную, милая, Сенную!
– Ждите. Соединяю.
Снова щелчки, хрипы, тихий, на грани слышимости, писк.
– Терентьев слушает.
Дед вскочил как ужаленный, утирая покрывшийся испариной лоб.
– Говорит Палыч… Тьфу! Демьян Павлович, нынешний глава Московской!
Несколько секунд на том конце провода молчали, переваривая информацию, затем раздался тот же строгий голос:
– А где Никанор?
– Преставился, болезный… – старик тяжко вздохнул. – Таперича я за него.
– Послушай, Демьян Павлович, я бы рад с тобой пообщаться, только давай в другой раз, а? Дел невпроворот.
– У меня сообщение от Тарана! – выпалил дед, испугавшись, что начальник Сенной повесит трубку.
– От Тарана? – оживился тот. – Вовремя! Последний день ультиматума истекает, а мы еще ни сном ни духом. Ну, что там у него?
– Он просил передать, – старик заглянул в бумажку, сверяясь, – что след найден, слышите? Найден след! Ведет в Пулковскую обсерваторию. Сейчас сталкер направляется туда!
– В одиночку? Через Южные болота? Но это же самоубийство! – слышно было, как Тертый выругался сквозь зубы.
Палыч придерживался того же мнения. На его памяти отчаянные сталкеры предпринимали как минимум несколько попыток разведать южные пригороды, но каждая из вышедших в рейд вооруженных групп бесследно исчезала в диких пустошах покрытой топями городской окраины.
– У него не было выбора. Чтобы спасти сына, он хоть к черту на рога полезет… – Старик выжидающе вслушивался в шорох эфира, но собеседник молчал. – Вы же направите отряд в подмогу?
В груди кольнуло раз, другой… Схватившись за сердце, Палыч опустился в кресло. Что же он медлит? Почему не отвечает? Или раздумывает, как лучше организовать спасательную операцию?
– Нет. – Отказ Тертого прозвучал как приговор. – Это неоправданный риск. Выручая двоих, погибнут многие. Простая арифметика…
– Простая?! – взбеленился старик. – Ты хоть понимаешь, что…
– Понимаю! – не дослушал начальник Сенной. – Я все понимаю, отец. И не меньше твоего расстроен тем, как все сложилось. Но вести людей на убой не могу. Таранов и
Далекий голос сменился гудками. Механическими. Бездушными. «Неужели все?» Бросив трубку на рычаги, старик с неприязнью отпихнул телефон. Словно оправдываясь, аппарат жалобно бренькнул и затих.
– С божьей помощью, Таран. С божьей помощью…
Ржавая дверь поддавалась неохотно. Пришлось даже просунуть ствол в щель и использовать автомат в качестве рычага. Варварский способ, конечно, но «калаш» уже вряд ли понадобится. В предстоящем деле требовалась тяжелая артиллерия…
Идея устроить схрон в милицейской будке оказалась правильной. За несколько лет внутрь не попыталась забраться ни одна зверюга, а нежданного визита сталкеров Таран не опасался – слишком близко от диких пустошей, чересчур опасно. Протиснувшись внутрь, наемник аккуратно обезвредил установленную для непрошеных гостей растяжку, смахнул с кофра паутину, щелкнул замком… Вот он. Бережно завернутый в промасленную тряпицу, готовый к работе. «Последний аргумент», как любил называть его когда-то взводный старшина Ребров…
Вообще Таран ручные пулеметы недолюбливал. Попробуй, поносись с такой дурой по пересеченной местности! Да и точность попаданий ни к черту. Но в сложившихся обстоятельствах убойность и плотность огня стали решающими факторами. Вытащив увесистый «Печенег», наемник придирчиво осмотрел механизм на предмет ржавчины и удовлетворенно кивнул.
Даже вспоминать не хотелось, с каким трудом удалось заполучить грозную игрушку. По счастливой случайности он набрел тогда на бронеколонну, брошенную и забытую посреди Волхонского шоссе недалеко от Южного кладбища. Не ко времени набежавшая стая диких псов дежурила возле остова бронетранспортера почти трое суток, поджидая добычу, но одинокий двуногий оказался терпеливее. Жажда и муки голода были вознаграждены сполна. В железном нутре одного из танков удалось найти не только вполне рабочий «Печенег», но и уйму коробок с пулеметными лентами – целое состояние по меркам нынешней суровой жизни.
Труды сталкера, как оказалось, не пропали даром. День, когда возникла необходимость прибегнуть к смертоносной «заначке», все же наступил. Из будки Таран выбирался, согнувшись под тяжестью готового к стрельбе «Печенега» и рюкзака, под завязку забитого боекомплектом. Лямки немилосердно врезались в плечи. О том, чтобы перейти хотя бы на быстрый шаг, можно было смело забыть. Но все неудобства с лихвой компенсировались возможностью продлить время боя. Каждый лишний патрон хоть ненамного, но увеличивал призрачные шансы пробраться к далекой цели.
Погода в тот день благоволила сталкеру: не моросил извечный дождь, не падали хлопья сероватого снега. Даже неугомонный ветер, гоняя по переулкам палую листву, не решался тревожить человека, спешившего вдоль руин Московского проспекта.
Пытаясь обогнуть логово огрызков по широкой дуге, сталкер забрал влево, к зданию бывшего «Электронстандарта», однако остаться незамеченным все же не удалось. По всей видимости, дозорные засекли одинокую человеческую фигурку еще там, на пересечении Московского и Ленинского, когда сталкер копошился возле милицейской будки. А потому успели подготовить торжественную встречу.